Балабанов. Перекрестки (с иллюстрациями)

О книге

Авторы книги - . Произведение относится к жанрам кинематограф / театр, искусствоведение. Оно опубликовано в 2017 году. Международный стандартный книжный номер: 978-5-9906802-3-4.

Аннотация

«Балабанов вел для нашего кино и – шире – для нашей страны какую-то очень существенную работу. Для мира, я думаю, тоже, хотя мир смотрел на него с прищуром, как бы не желая замечать. Художники – счастливы: их жизнь продолжается после их физического ухода, и Первые Балабановские чтения тому очередное свидетельство и доказательство. Мы перечитываем Балабанова заново и, как мне кажется, делаем это глубже, спокойнее и пристальнее» (Сергей Сельянов). В апреле 2015 года в Санкт-Петербурге и Москве прошли Первые Балабановские чтения, организованные журналом «Сеанс» и кинокомпанией СТВ. В настоящем сборнике публикуются ключевые доклады конференции, в которой принимали участие киноведы и культурологи из России, США и Испании. Среди авторов – Антон Долин, Андрей Плахов, Юрий Сапрыкин и другие исследователи, изучающие феномен Балабанова в социальном, историческом и искусствоведческом контекстах. Сборник дополняют фрагменты дневниковых записей Алексея Балабанова, которые были представлены на приуроченной к Чтениям выставке.

Читать онлайн Алексей Артамонов, Василий Степанов - Балабанов. Перекрестки (с иллюстрациями)


© 2017 Мастерская «Сеанс»

© 2017 Центр культуры и просвещения «Сеанс»

* * *

Андрей Плахов. Балабанов как проклятый поэт

При жизни Балабанов не дождался монографии или посвященной ему большой книги. Помню, когда моя книга «Режиссеры настоящего» (2008) вышла с портретом Балабанова на обложке, он с гордостью сказал: «Обо мне вышла книжка». Именно так он ее воспринимал, хотя ему была посвящена только одна из глав.

Дело не в режиссерском тщеславии: он чувствовал, что не до конца понят, а художественная ценность того, что он создал, не получила должного признания – несмотря на огромный народный успех «Брата» и «Брата 2» и гулкий общественный резонанс «Груза 200».

Он понимал, что недооценен, и это его задевало. Он не получал призов на больших международных фестивалях (разве что «Войну» заметили в Монреале), чаще всего его картины вообще не попадали в главные конкурсные программы. Параллельные программы – да, и это тоже почетно, если речь идет о таком фестивале, как Каннский или Венецианский. Но все же статус его для мирового контекста был фатально определен как маргинальный.

При жизни Балабанов имел репутацию провокатора, нарушителя конвенций и правил политической корректности, радикала и консерватора одновременно. Это удивительно, потому что чаще всего о радикализме говорят в связи с левым искусством. Корректно ли это в отношении Балабанова? Когда после первых эстетских экранизаций Беккета и Кафки он поставил «Брата», о нем сразу же заговорили как о выразителе духа обедневших слоев населения нашей страны, тех, кто в результате перестройки потерял свою социальную нишу. Именно тогда начали накапливаться тяжелые национальные комплексы реваншизма – вылезшие наружу как джинн из бутылки вскоре после смерти Балабанова. Все обвалилось одновременно: Украина, Крым, противостояние с Западом. Его уход, как уход многих художников-провидцев, художников-пророков, проклятых поэтов, подвел черту под эпохой. Прежняя, переходная, постперестроечная, ушла в прошлое, ее сменила новая – агрессивная, пропагандистская, и можно только гадать, какую позицию занял бы Балабанов в текущих обстоятельствах. Этого мы не узнаем. Что мы знаем точно – он был летописцем, свидетелем и живописателем коллективного бессознательного российской нации, которую он очень хорошо чувствовал, сам принадлежа ей плотью и кровью.


Рекомендации для вас