Жил да был в Бухаре гражданин,
Звали его Ходжа Насретдин.
Весёлый и всегда бодрячком,
Хоть и был он совсем бедняком.
Однажды объявил падишах —
Нужен ему ученый ишак.
Чтобы мог он и книги читать,
И, конечно, копытом писать.
Взял Ходжа обучить ишака,
«Да, ишак – ученик бедняка!» -,
Так над Ходжой смеётся народ.
А Ходжа положением горд.
«Я – отныне совсем не бедняк,
Положен ежедневно пятак,
И кормёжка, одежда и кров,
Профессору грамматики слов.
Да, преподать букварь ишаку,
Не доверит наш шах простаку.
И ныне важный я господин.
Раз имею зарплату и чин!»
«Но, послушай и нас, дорогой,
А вдруг простишься ты с головой?
Если не обучишь ишака,
То доля твоя будет горька!»
«Ну, нет, не так уж я бестолков!
Ученью срок – десяток годов,
Пока времени длится полёт,
То кто-нибудь, да всё же помрёт,
Я ль, ишак ли, иль наш падишах!»
Так отвечал с насмешкой в глазах,
Наш весёлый Ходжа Насретдин,
Персонаж очень древних былин.
Как-то раз, Ходжа при судье,
Говорил о житье – бытье.
Говорил прямо, всё как есть,
Судья не смог этого снесть.
«Имей же почтенье чуть-чуть,
При мне ты по вежливей будь.
Всё таки выше мой статус,
Убавь кипенья души градус.»
«Ответь, мне, почтенный судья,
Кем станешь ты через три дня?»
«Поделюсь я планом своим,
Буду я судьёй городским,
«Позже, кем планируешь стать?»
«В мечтаньях, не буду я врать,
Судить от имени хана,
В белом из шёлка тюрбане.»
«А после, спустя двадцать лет?»
«На столь долгий срок планов нет,
Но, судьёй не быть же навек,
К старости – простой человек.»
«Вот вся карьера твоя,
И скажу тебе не тая,
Высший сан – не хан и не бек,
А званье – простой человек.
Ведь лишь в конце службы своей,
Ты достигнешь должности сей,
И до скончанья своих дней,
Будешь находится при ней.
Будут просты рассужденья,
Будут просты наслажденья,
Будешь ты и сам во всём прост.
Но, доживёшь ли, вот вопрос?
Я ж всю жизнь живу в том званьи,
В нём я добился признанья.
В нём отбыл и наказанье,
В нём уйду из мирозданья.
Так что, повежлив со мной будь,
И может, когда да нибудь,
И вспомнишь ты наш разговор,
Да чей-то смягчишь приговор.
К Ходже однажды ночью в дом,
Люди злые прокрались тайком.
Надеясь разжиться добром,
Дом переворошили верх-дном.
Вот только в доме-то пусто,
