«Тишина, тьма, одиночество.… Почему всё это преследует меня? Неужели это всё нерешаемо? Но ведь дверь может открыться.… Нет, даже не думай об этом! Она слишком далеко, свет не пробьётся через эту щель… это непоправимо, но!»
– Эй, Ризигент – послышался знакомый голос вдалеке, но Ризи не обратила на это никакого внимая, она была погружена в этот мир книг, где ни кто, ничего не мог ей сказать:
«Это невозможно, одиночество ненарушимо. Только если. Нет! Этого нельзя допустить! Этого не может произойти…».
Ризи почувствовала, что кто-то настойчиво тряс её и орал что-то в ухо. Это оказался её брат.
– Не трогай меня, Коллам.– она терпеть не могла, когда её отрывают от чтения.
– Прости, просто ты опять зачиталась, и тебя чуть не задавила машина.
– Наплевать, воспользовался бы магией регенерации, ты же у нас такой особенный, ангел как ни как!
– Ну не начинай Риз, – брат осторожно дотронулся до плеча сестры.
Ризи резко дёрнула плечо и оттолкнула его от себя.
– Не трогай меня Колл, это же опасно, я могу тебе навредить.
– Но я почти не вижусь с тобой, а в 16 лет меня заберут в Рай, и мы больше не увидимся.
– Ещё меньше года подождать и тебе не будет постоянно угрожать опасность от меня.
– Ты преувеличиваешь, Ризи…
– Не забывай, кто я. Я рождена для уничтожения таких, как ты, у меня эта функция в крови заложена.
– Но ведь есть и плюсы.
– Интересно узнать какие?
Коллам замялся, ему понадобилось несколько секунд на размышление, но вскоре он всё-таки ответил:
– Ну,… только элементали обладают магией стихий. И ты особенная, ты ведь такая единственная.
Нервы Ризи были уже на пределе, она сама не понимала почему, но ей совсем не нравился этот разговор. Поэтому она решила его быстро закончить.
– Ага, единственная, – сказала Ризи, оттолкнув Коллама подальше от себя – Если не считать отца, которого убили.
Сказав это, Ризи быстро убежала, а Коллам сидел и смотрел за убегавшей от неизвестного ему страха сестрой. Ему не было обидно, но всё-таки он сейчас валяется на земле из-за неё. Ему казалось, что Ризи пытается слиться с городом, она была такой же серой, и от этого было еще больней.
