Напечатано с разрешения автора и литературного агентства The Wylie Agency (UK), Ltd.
Перевод был осуществлен при финансовой поддержке фонда Norla
Copyright © 2015, Linn Ullmann
© А.В. Наумова, перевод, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2020
I // Хаммарская прелюдия
Карта острова
Единственные карты, по которым он ориентировался, – это те, что хранились в его памяти или воображении, однако и они были достаточно четкими.
Джон Чивер. Пловец
Видеть, помнить, осознавать. Все зависит от того, где находишься. Когда я впервые приехала в Хаммарс, мне не исполнилось и года и я ничего не знала о большой и всепоглощающей любви, приведшей меня туда.
Вообще-то любовей было три.
Существуй в мире телескоп, через который можно взглянуть на прошлое, я бы сказала: «Смотрите, смотрите, это мы – вот как все произошло». И каждый раз, сомневаясь, что твои или мои воспоминания верны, или что все и впрямь случилось именно так, или что мы вообще когда-либо существовали, мы могли бы встать рядом и вместе свериться с телескопом.
Я нумерую, привожу в порядок и раскладываю по полочкам. Я говорю: «Любовей было три». Сегодня мне столько же лет, сколько было отцу во время моего рождения. Сорок восемь. Моей матери было двадцать семь, а выглядела она тогда и старше, и младше собственного возраста.
Не знаю, какая из трех любовей случилась первой, но начну с той, что пришла к моим отцу и матери в 1965 году и которая закончилась, когда я была настолько мала, что любви этой не запомнила.
Я видела фотографии, и читала письма, и слышала, как они рассказывают о времени, когда были вместе, и слушала, как другие рассказывают, но на самом деле о жизни других людей невозможно знать многого, особенно о жизни родителей, и уж точно невозможно, если родители вознамерились превратить свою жизнь в истории и взахлеб рассказывают их, не заботясь о том, что именно там правда, а что – нет.
Вторая любовь – продолжение первой, в ней говорится о двух влюбленных, ставших родителями, и о девочке – их дочке. Я беззаветно любила мать и отца, я принимала их такими, какими они были, как порой мы принимаем времена года, или смену дня и ночи, или время. Мои родители были как день и ночь: когда заканчивался один, начинался другой. Я была ее ребенком и его ребенком, но, учитывая, что им обоим тоже хотелось оставаться детьми, это бывало сложновато. И еще кое-что. Я была его ребенком и ее ребенком, но не их ребенком, нас троих не существовало. Я перебираю ворох лежащих передо мной на столе фотографий и не нахожу ни единой, где мы сняты вместе. Она, он и я.
