Окна в окна. Они вглядываются друг в друга. Десятки, сотни глаз. Годами. Отгораживаются шторами, опускают глухие жалюзи. И все же смотрят, непроизвольно, просто дома стоят очень близко, просто окна в окна… Знакомые незнакомцы зажигают новогодние гирлянды, развешивают на балконах белье, выносят на солнышко рассаду, мерцают экраном телевизора, зажигают и гасят свет. Каждый день зажигают и гасят… Но не все.
Есть окна, в которых темно. Всегда. Там никто не живет… Или живет?
Окна на третьем этаже в доме напротив были совершенно безжизненны, как и полагается брошенному жилищу, на них громоздились бесцветные, бесформенные предметы, вместо штор виднелось что-то охристое, повторяющее по цвету посыпанную песком зимнюю дорогу, скорее всего, это были просто старые газеты. На незастекленном балконе флагом развевался обрывок серой тряпки. Никакого движения, полное отсутствие человеческой деятельности.
Но однажды поздней осенью балконная дверь нежилой квартиры оказалась открытой. По-прежнему не было видно людей. Шло время, а дверь не закрывали, казалось, что наконец объявившийся хозяин обходил свои владения, да так и оставил все нараспашку. Но через несколько часов дверь была закрыта.
На следующий день история повторилась, хотя людей по-прежнему не было видно и это озадачивало. Потом дверь открывалась регулярно, всегда полностью, будто с петель снимали. Но со временем странное стало привычным и уже не удивляло. Происходило это не зависимо от погоды, даже зимой в двадцатиградусный мороз. Не берусь сказать точно, но "проветривание" продолжалось не менее трех часов, чего вполне достаточно, чтобы совершенно выстудить квартиру.
Как-то раз в загадочно открытом в черную пустоту балконе появился человек.
Он стоял точно в дверном проеме и едва не касался вытянутой седой головой косяка. Вернее, единственное, что было видно – это голова, будто неподвижно повисшая в черном пространстве. Разум понимал, что голова не может быть без туловища и, раз его не видно, значит оно скрыто черной одеждой, которая полностью сливаясь с неосвещенным помещением, доходила до самого подбородка, и не имела никакого рисунка или других деталей, за которые мог бы зацепиться взгляд. Человек стоял совершенно неподвижно так долго, что, занявшись своими делами, забыв о странном соседе, через какое-то время взгляд снова натыкался на него, совершенно неподвижного, смотрящего прямо перед собой… на меня… на соседей… или в пустоту… Ощущение создавалось совершенно жуткое.
