Когда 14 июня 2018 года меня арестовали и посадили в тюрьму, с первых же дней я стал писать жалобы, обращения, статьи в газеты. Опыта написания художественных текстов не было, мне и в голову не могло прийти, что впоследствии из этого может получиться книга. Разумеется, я не Лев Толстой, но, имея непосредственное отношение или доступ фактически ко всем крупным разоблачениям в России, могу из первых уст доводить до читателя эксклюзивную информацию об истинных целях и методах войн кланов из правоохранительных органов. Находясь за решёткой, в стенах элитных изоляторов «Лефортово», «Кремлёвский централ», «Матросская Тишина», мне довелось напрямую пообщаться практически со всеми знаменитыми арестантами.
Уже больше года я мотаюсь по тюрьмам Москвы и, прежде чем перейти к событиям второй части, хочу подвести небольшой итог. Всё это время моё положение планомерно и сознательно ухудшалось из-за непрекращающихся разоблачительных публикаций. Мне добавили особо тяжкую статью 290 УК РФ «Взятка», и конфисковали всё имущество. Мало того, изъяли всё у моего окружения, чтобы полностью лишить меня возможности активной защиты.
Но во время каждого переезда я, как верблюд, продолжаю таскать свои документы по делу, а самое главное – рукопись книги, которую у меня всё время норовят изъять или испортить. Писательский труд стал главной отдушиной и ко всему прочему возможностью сказать людям, что меня преследуют по политическим мотивам и моё уголовное дело – фейк. И конечно, я хочу, чтобы общество узнало о нечеловеческих условиях содержания в тюрьмах сотен тысяч граждан нашей страны.
Закончив «Непокорного арестанта», я не думал писать вторую часть. Вроде бы цель достигнута: книга продаётся в центральных магазинах Москвы, на интернет-площадках Ozon.ru, «Читай-город», аудио- и электронная версия в стадии выпуска, издание переводится на английский язык для зарубежных читателей.
Всё так. Однако я не смог прожить без работы и двух дней. Рука по инерции потянулась к ручке и бумаге, тем более что сейчас я могу работать в комфортной, светлой камере с широким столом, а единственный сосед – Алексей Ерунов – читает Библию, не включает телевизор. Правда, моя голодовка настолько длительная, что теперь я могу писать только утром, пока ещё не сводит правую кисть. Например, сегодня, 15 июля, встал в 3 часа 30 минут и занялся письмами, а затем этим текстом. В принципе и раньше основная часть моих записок рождалась ближе к утру, когда кругом тишина, нет истошных криков «Жизнь ворам!», шмонов и допросов, когда свободен стол, за которым днём и вечером постоянно кто-то ест. В «Лефортово», например, стол настолько мал, что даже стандартный лист бумаги не помещается, зато там разрешается держать дневной свет хоть всю ночь, хотя в других СИЗО его отключают с 22:00 до 6:00. Стыдно сказать, но многие тексты для книги я строчил в туалете, где свет горит и после отбоя. Во многих камерах стенки в туалете до потолка – можно рядом примоститься, записывая все события на коленке, подложив папку. Много текстов написано перед судебными заседаниями, неважно, в «стакане» здания суда или в клетках СИЗО на видеоконференцсвязи с представителями Фемиды.
