Новое слово.
Мама прибиралась, а Дима ей, наверное, мешал. Не очень, не нарочно. Составленных на голову друг другу стульев лишь коснулся. И только верхний начал падать, ловко отскочил! Но тут ведро: прилезло, будто бы нарочно и назло, и встало так. Что не споткнуться об него не смог бы даже самый ловкий в мире человек. Толкнул и Дима, но не опрокинул, не свалил! Воды плеснулось на пол лишь чуть-чуть. И Дима, замахав руками, плюхнулся в кресло на выглаженные сложенные мамой занавески.
На занавески было тоже не нужно, и Дима мгновенно вскочил! А швабра будто бы ждала, и об пол с маха громыхнула так. Что появился любопытный папа и попытался без подсказок угадать, что тут могло произойти: падение космического тела? Землетрясение средней руки?..
Ответила мама: – Не смешно! – сказала она. Юмор – это хорошо. Но не в данный исторический момент. И, показав на лужицу, на только чуть примятые занавески и на нисколько даже не поцарапанную швабру, вдруг заявила, что это не уборка, а неизвестно что! Что она за сыном просто не успевает. И не мог бы папа на какое-то время эту сверх активность на себя отвлечь.
Папа ответил, что – конечно, что это его долг! И, чтобы маму не отвлекали больше ничто и никто, увлёк Диму на кухню.
На кухне места было много тоже, Дима уже примеривался пробежаться до окна. Но папа не позволил. Сел сам, усадил напротив Диму, и вместо того, чтобы заговорить о чём-то весёлом, вдруг предложил подумать.
О чём? Хотя бы, о ведре: оно ведь не само?.. О той же глупой швабре. И о маме: любит её Дима, или только лишь так говорит.
А Дима маму любил. И если о швабре можно было поспорить, то с мамой было ясно до конца, и Дима соскочил со стула! Но папа снова удержал. Сказал, что – да, он верит, Дима маму любит. С трудом, но допускает – швабра под ноги сама. Но что ему подумать про вчера? Ведь мама Диме ясно объяснила, что в мешочке пылесоса, кроме пыли, ничего. А Дима? В пылесборник всё-таки залез, рассыпал пыль. И пусть кому-то о вчерашнем неприятно, но уж раз заговорили, пусть Дима как-то папе своё поведение объяснит.
И это ещё папа не знал, как они с Вовкой на днях поиграли в трубочистов! – порадовался, было, Дима за папу. Но радости не получилось. Изнутри, из середины. Где ничего быть не должно! Беззвучно, но противно-препротивно, непонятно даже, кто, напомнил, как вчера перед сном Дима не хотел чистить зубы, а мама его терпеливо ждала. Как на днях, хотя его просили этого не делать, Дима накрутил будильник.
