Глава 1
Бросить пить? Легко!
Перефразируя Марка Твена, скажу: «Бросить пить легко. Лично я делал это сотни раз». Обычно поутру, с похмелья. «Ну и рожа у тебя, Шарапов, – говорил я, глядя на себя в зеркало, в котором видел именно рожу, а не лицо. – Все, пить бросаю, но сначала…»
Сначала было необходимо похмелиться. Ведь мой план должен осуществляться в нормальном состоянии. Разве не так? А раз так, то надо привести себя в порядок. Ведь для похмелки и надо-то всего ничего – сто, ну сто пятьдесят грамм. Я похмелялся. И помогало. Я бросал пить. Недели на две. Потом начинал думать, что ничего страшного не случится, если я выпью рюмку-другую для расслабления, ведь в трезвости ощущается постоянное борение. Выпить-то все равно хочется. Особенно на праздник, в хорошей компании, под хорошую закусочку, когда, как говорится, «нельзя, нельзя, но если очень хочется, то можно».
Выпивал. И даже контролировал себя и наутро не похмелялся. Но в конечном итоге, так или иначе, срывался. И тогда «снова – здорово». Опять рожа в зеркале и решение бросить пить с этого же утра, но сначала… Я похмелялся, но ни сто, ни двести грамм уже не останавливали меня. Нет, я не напивался сразу же «до изумления». Пил вялотекуще, так что даже моя многовнимательная жена не обращала на меня особого внимания. Запах сбивал закусками с укропом и петрушкой, а иногда специальными таблетками.
Пил потихонечку, полегонечку день, два в неделю. Потом три, четыре дня. В итоге – запой. По утрам стало появляться гадкое, противное чувство. Вроде никого не обворовал, не убил, не зарезал, а настроение такое, что глаза стыдно на кого-либо поднять. Кошки на душе скребут так, что от нее только клочья во все стороны летят. Как здесь не выпить? Как не похмелиться?
… Дни трезвения становились все более короткими, запои – более длинными и жестокими. В конце концов дело дошло до алкогольной эпилепсии. Не похмеляться я уже не мог и бросить пить самостоятельно тоже не мог. Обозревание синюшной рожи в зеркале не помогало. Когда после очередного запоя вновь случилась эпилепсия, многотерпеливая жена отвела меня к врачу-наркологу. Я не сопротивлялся. Жить-то хотелось. Ведь при похмельях стало ощущаться… дыхание смерти.
И вот стали меня лечить. Капельницами, уколами, таблетками. Помогало. Недели на две. Иногда на месяц. Но это уже было особым достижением. Потом опять появлялись мысли: не пора ли расслабиться. Что я? Совсем безвольный, что ли, человек? Не смогу себя проконтролировать, что ли? Да и в конце концов, сколько можно чувствовать себя ущербным, подавленным и угрюмым? Сколько можно находиться в депрессии, гнетущей душу, как тяжеленное чугунное надгробие?
