Я сидел с Алисой в самой
высокой башне замка Ищущих. Мы болтали и любовались пейзажем. Яркий
багровый диск медленно заваливался за горизонт, а лёгкий ветерок
трепал её рыжие пряди, срывая с них едва ощутимый запах
обезоруживающего парфюма — явно не рядовой аромат масс-маркета, а
что-то неприлично дорогое. Из сада доносился звонкий детский смех.
Умиротворение. Спокойствие. Прекрасный сон, который прервал
очередной укол.
Игла проткнула кожу и оставила
после себя жгучее ощущение в бедре. Свет, который теперь резал
глаза даже сквозь закрытые веки, выключили. Хлопнула дверь. За ней
послышались торопливые гулкие шаги. В палате кто-то недолго
копошился, но быстро успокоился.
Раздался протяжный раскатистый
храп. Уснуть я уже не мог. Медленно потянул руку к перевязанной
голове и смахнул с носа кончик повязки. Потревожив пустой катетер в
вене, поморщился от приступа боли и ощупал грудь — бинты туго
стягивали грудную клетку. И, видимо, не зря: моя попытка глубоко
вздохнуть отозвалась резкой болью в рёбрах. Лангетка на левой ноге
фиксировала суставы вплоть до колена, а ступня была вытянута, как у
профессиональной балерины.
Я открыл глаза. Медленно
покрутил ими из стороны в сторону, но никакого интерфейса не
обнаружил. Неужели это была просто моя больная фантазия? Стадии
отрицания, гнева и торга прошли, когда я находился в кромешной
тьме. Сейчас же меня переполнял ужасный коктейль чувств: бессилие,
обида с лёгким привкусом злости и отчаяния.
Фонари за окном медленно
тускнели в свете поднимающегося солнца. Я подтянулся и устроился
полулёжа на подушке. Три койки у противоположной стены и столько же
у моей. В каждой из них спокойно посапывали укутанные в одеяла
тела. Лишь одно из них, лежащее в углу помещения и выдававшее
серенаду раскатистого храпа, лежало не накрывшись, с задранной
вверх загипсованной ногой на вытяжке.
— Всё-таки больница, — тихо
произнёс я вслух, сполз пониже и накрылся с головой белым одеялом.
— Твою же мать, я в больнице!
Спустя примерно час, дверь
распахнулась и громкий женский голос оповестил, что через полчаса
завтрак. Из коридора в оставленную открытой настежь дверь лилась
мелодия из звона железных кастрюль и чьей-то болтовни. Народ в
палате зашевелился.
— Опа, смотрите, коматозника
привезли, — слева от меня раздался весёлый мужской
голос.
