Воздушный лайнер медленно ложился на крыло, разворачиваясь над освещенным солнцем морем. Молодой человек, сидевший у иллюминатора, на стороне самолета, которая приподнялась при повороте, еле слышно вздохнул и откинулся в кресле. Пока самолет не займет горизонтальное положение, он не сможет смотреть вниз, на безостановочно катящиеся волны. Это зрелище здорово успокаивало пассажира, который, по мере того как самолет приближался к аэропорту, волновался все больше и больше.
Офицер ЦРУ Фарух летел выполнять первое в его жизни задание. Ну, даже не первое, если уж быть точным. Да, не первое… но вот выполнять свою миссию в одиночку он будет в первый раз… точно так же и отвечать за провал всей операции, если она последует. Именно эта мысль беспокоила Фаруха, крутилась в голове и не давала полностью расслабиться. А ведь сразу по приезде ему придется очень активно работать, организовывать переброску оружия из Азербайджана в Россию. И надо будет думать. Думать! А голова у Фаруха сейчас тяжелая, его слегка укачало… Приземлятся они через сорок минут, до вечера еще далеко, когда можно лечь на хрустящие простыни и закрыть глаза, до этого еще очень далеко…
Фарух в очередной раз постарался взять себя в руки. Чего он так нервничает? Ведь не первый раз оружие перебрасывается в Чечню. Этот канал давно отлажен и четко работает. Ведь не было еще ни одного сбоя, как ему сказал шеф! Правда, лучше бы об этом ему сказал сам Джонни. Но Джонни, который организовывал эту сеть и три года был ее бессменным куратором, увезли в больницу с сердечным приступом, и в Азербайджан отправили Фаруха, который даже не успел и парой слов переброситься со своим коллегой. Несмотря на молодость и небогатый опыт, Фарух за четыре года работы в «фирме» уже успел понять, что русская поговорка: «Гладко было на бумаге…» как нельзя лучше отвечает специфике работы в разведке. Все предусмотреть невозможно… и что простят опытному разведчику, который имеет за своей спиной массу удачных операций, то не простят юнцу, с ходу провалившему свою первую разработку.
Молодой турок, получивший образование в США и там же замеченный специалистами из «конторы», понимал русский язык, но свободно не говорил. Его бабушка, азербайджанка по национальности, преподаватель русского языка и литературы, успела привить внуку некоторые познания в великом и могучем, хотя отсутствие практики сказалось. За многие годы Фарух утратил легкость произношения, но по-прежнему понимал русских, за тем редким исключением, когда они начинали говорить на специфическом жаргоне. Скорей всего эта деталь биографии также сыграла свою роль при его назначении.
