«Газель» швыряло и трясло на ухабах и поворотах, словно малотоннажный кораблик, попавший в хороший шторм. Часть пассажиров 18-местного маршрутного такси пыталась возмущаться, другая и рада была присоединиться к ним, но спешила. Водитель летел и проезжал остановочные пункты. В салоне было душно от большого числа сидящих и набившихся, как селёдок, стоящих пассажиров в шубах, пальто и пуховиках. Народ как рыба пытался глотнуть свежего воздуха на остановках. Газели данного типа, превратившиеся в маршрутки, были типичными распространителями гриппа в городе П. Потные, с потекшими тенями и помадами пассажирки выходили на мороз из маршрутки, подхватывая холодный воздух для бронхита или воспаления глотки.
Как обычно, Елена, сотрудник поликлиники города П., опаздывала на работу. Сколько ей ни говорили, как её ни наказывали, но она была неисправима. Такой она была человек. Не вовремя прийти на работу – черта её характера. Тем более теперь, когда только что прошли новогодние и рождественские праздничные дни. Но ещё стояли тёмно-чёрные январские дни, и утром так хотелось спать. Она спешила, но только зависело это не от неё теперь, кое-как влезла в маршрутное такси, стоя, согнувшись у самой дверцы. Доехав до центрального рынка, она пересела на автобус большой вместимости, и всё равно она задержалась. Сама по себе Елена была жаворонком, а теперь вот вставать необходимо было рано. Медсестра её кабинета из-за этого стала на четвертинку ставки подрабатывать в другом кабинете, и успевала и там, и здесь, тем более, что жила здесь недалеку от поликлиники. Для врача, кем работала Елена Викторовна, это было даже хорошо. Но доктор она была хороший, именно как доктор, не как человек, а как профессионал. Как к врачу на неё жалоб от пациентов не приходилось разбирать администрации. Но претензии на опоздания были. Не успела она переодеться, как в кабинет к Елене Викторовне зашла медсестра Танечка из соседнего кабинета и сказала, что её вызывает главный.
– Звонила сейчас секретарь, Вас просят сейчас же зайти. А что это у Вас телефон не отвечает.
– Ой, что это такое, Елена Викторовна? – испуганно посмотрела на неё только что за Танечкой появившаяся медсестра Галина.
– Да опять, поди, какого-нибудь блатного облизать заставят. Ну ладно, я сейчас. Скажешь, вызвали на ковёр. По жалобе, если кто спросит, – сказала она и направилась в кабинет главного. Хотя в душе понимала, что её опять будут костерить за опоздания, или еще хуже за то, что кому-то нагрубила. Правда, некоторым пациентам она бы подсыпала стрихнину, или цианистого яду. Говорили ей в студенческие годы на кафедре психиатрии, что у нас семьдесят процентов – это психически больные. Из них четырнадцать процентов, которых нужно держать в психиатрическом стационаре. Ещё пятнадцать процентов, которых держать не надо, но они создают проблему окружающим, нормальным людям. Из этих пятнадцати три процента – это патологические кляузники, им, что не делай, всё не так, и готовы жаловаться, писать жалобные письма…, – думала так Елена, когда услышала, что её вызывают к главному.
