День рождения и смерти
Юбилей (мертворождённый).
Ольга Михайловна устала и пошла в сад. Она вышла на веранду из своего двухэтажного коттеджа через заднюю дверь, и дорожка по аллее сада привела её в беседку, скрытую за высокими кустами в дальнем углу. Сад был довольно большим и располагался на все 40 соток. А всего было два участка по 40 соток, купленные ещё её отцом, когда земля в пригородном посёлке продавалась-раздавалась ещё за дёшево.
«Эта „прислуга“ бестолковая утомила меня» – думала Ольга. Уже третий раз, не так давно, ходила она в фирму «Светлана» по найму «обслуживающего персонала», – в первый раз, была иностранка ей предоставлена, из далёкой страны Тайланда. Подруга посоветовала, говорила: что «тайки» послушные, трудолюбивые, неприхотливые – всем «богатым» нравятся. Но Ольге не понравилось – трудно в общении. А второй раз, была «хохлушка» из Приднестровья, которая знала турецкий язык и даже жила в Турции, гагаузка, – но та оказалась с гонором и многоговорящая. А в последний раз нашлась семья русских: мужа взяли шофёром и газонокосильщиком и по чистке бассейна, а жена Люда – небольшая пожилая уже женщина помогала готовить и убиралась в доме.
На юбилейный обед было много приготовлено: и утка, которую готовили в каком-то «тандыре» муж с шофёром, и пироги с разной начинкой, приготовленные вместе с Людой.
Итак, подавали гостям обед из восьми блюд, и гости занимали своими «бесконечными» разговорами. Вся эта суета: обязанность, как хозяйки, непрерывно улыбаться и говорить; звон и перебор посуды со стола и на стол; бестолковость «прислуги» – это поставь, это убери, приходилось указывать постоянно Людмиле; длинные перерывы-антракты между переменой блюд, долго ждали пока извлекут уток тушёных из «тандыра», – так утомили Ольгу Михайловну, которая была на последних неделях беременности, что ей хотелось уйти подальше от шумного дома, посидеть в тени и отдохнуть от суеты на мыслях о ребёнке, который должен был родиться у неё через полтора-два месяца.
Ей было привычно, что мысли о ребёнке приходили к ней, когда она с большой аллеи, обсаженной по бокам розами, сворачивала влево на узкую дорожку из квадратных больших плиток и с травой с пол-ладони проросшей между ними (приходилось смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть на живот, не дай бог!). Тут, в тени сливы и позади и сбоку растущих вишен, ветки под ветерком царапали круглую железную крышу беседки, пинькали-чирикали птички, охотясь за насекомыми, взлетали, трепеща крылышками между веток, – а в мыслях вырастал образ маленького человечка неопределённого пола (она не хотела знать кто будет и отказывалась ехать в больницу), с неясными чертами (на мужа или на неё будет похоже дитя, тоже неизвестно). Она сидела на лавочке, вкруг стола, в недвижном летнем воздухе начинало пахнуть и сеном и мёдом, и слышалось жужжание пчёл и шмелей, – маленький человек будет у неё, – он занимал всё пространство её головы, она думала и успокаивалась («релаксация», раньше где-то услышанное слово приходило ей на ум).
