Посвящается Ярославу Погребняку.
Отдельная бесконечная благодарность Киберструберу, что пришёл впервые ко мне во сне, нашёлся в реальности и навсегда разбудил.
Меня переносит в страну ежесекундных путешествий по вялознакомой материи, и дни пролетают как картинки. А я на фоне вечера стою на балконе, делаю глоток логичного кофе, смакуя сигаретный фильтр: «Сколько миллионов нас таких, поднимающих глаза на сочную зелень, выпустив дым, втягивающих влажную атмосферу и представляющих, что в эту секунду рядом с нами бьется еще чье-то сердце?»
Я стою на платформе и смотрю вглубь дороги. Противный вездесущий мелкий дождь, шум ветра в листьях деревьев напоминает гул приближающейся электрички. Куда отправится сегодня состав, какая табличка пронесется мимо?
Посмотри внимательно в мои глаза с засохшей тушью. Ты увидишь в них то, что я помню – несчётное количество перевоплощений, свои жизни и чувства. Я вижу их одной чёрной точкой в моём несуществующем вселенском отражении. Это всё, что я знаю. А помню лишь то, что я есть ощущение. Одинокое и единственно свободное в своём роде. Любые тупые загоны есть пучина вечного сна.
Мне пришлось пройти сквозь себя, прежде чем снова тебя найти».
– Иногда глаза говорят за слова, а иногда приходится осознавать всю бессмысленность и бесполезность сказанного. Суть закрыта от других людей полностью, поэтому чаще всего, я ни с кем не делюсь. Общение тогда не обременяет, – Кэсли сделала очередную затяжку. – Я стараюсь, я пытаюсь говорить со всеми на их языке, но у меня ничего не получается! Это можно назвать трагедией или драмой моей жизни, в которой я – главная актриса.
– Не думаю, что это игра. Я замечаю перемены в твоей мимике несколько раз в секунду. Я называю это твоей магией. Не думаю, что это игра, – Скит сидел на табурете спокойно, пытаясь легкими хлопками очистить серое пыльное пятно с плотных черных джинсов.
– Я люблю тебя, правда, по-настоящему, понимаешь? – Кэсли села перед Скитом и взялась руками за его колени, – Тишина. Ты слышишь? Она внутри нас и вокруг. Так вот в ней, сейчас и спряталось прощение, – она не отводила взгляда от Скита.
Переполненный блаженством, это был самый романтичный момент в её жизни. Кэсли захотела умереть сейчас же. Это мгновение – самое дорогое, всё с ней. И в эту секунду глаза говорили за слова.
