Посвящается моим дочерям –
Наталье, Татьяне, Екатерине
Существует мнение, будто все люди делятся на взрослых и детей. Это неправильное мнение. Никто ни на кого не делится, тем более что делить, собственно, и нечего. Просто в определённый момент у мальчиков вырастают усы, а девочки приобретают некоторую дополнительность и встают на каблуки. А по сути все эти Викторы Николаевичи, Светланы Владимировны и Сергеи Ивановичи как были, так и остаются прежними Витями, Светами и Серёжами. Они, также как и в детстве, не прочь побаловаться, боятся темноты и верят в чудо. Для них эта книга.
Некоторыми действующими лицами моих историй будут персонажи, которые не имеют лиц в человеческом понимании. Это вещи. Вещи, которые окружают нас со всех сторон, вещи, к которым мы привыкли и без которых не мыслим своей жизни.
Попробуйте-ка представить себя или кого-нибудь другого, например, без часов! Вы будете либо опаздывать, либо приходить раньше положенного. Или вот ещё пример. Разом пропали носки, вся обувь и холодильники! Так что, как ни крути, а это ещё большой вопрос: кто главнее? Кто больше хозяин: мы, люди, или вещи, которые, вроде бы, нам служат?
Но во всей этой истории с вещами есть один замечательный момент. Любой предмет, даже если он принадлежал нам совсем недолго, вбирает в себя всё наше плохое и всё наше хорошее, тем самым приобретая собственное лицо. Другими словами, вещи становятся нашими копиями, они становятся похожими на нас.
Это был очень старый Дом. За свои почтенные двести пятьдесят лет он много всего повидал. Но, несмотря на возраст, Дом был ещё крепок. Конечно, высота его значительно уступала многим более молодым зданиям вокруг него, но этот старик знал себе цену и гордо нёс все свои три этажа. А когда очередное многоэтажное строение вырастало рядом, и с оттенком высокомерного пренебрежения начинало поглядывать на старый Дом, тот лишь невозмутимо поигрывал солнечными зайчиками в стёклах своих окон.
От его приземистого фасада, от четырёх могучих колонн, широкой лестницы и двух каменных Львов шла спокойная, уверенная сила, и все вокруг, чувствуя это, непроизвольно проникались к Дому особым почтением.
Летом он, как и все старики, с удовольствием подставлял свои украшенные замысловатой лепниной стены тёплому солнцу, и ему при этом было так хорошо, что некоторые прохожие, с удивлением задержав на нём взгляд, рассказывали потом своим знакомым, что видели улыбающийся Дом.
