Всё бы ничего, если бы он жил в Германии восемнадцатого века, был девочкой и носил имя Анна Мария. Но его угораздило родиться мальчиком в России начала двадцать первого века под именем Ульрик Огюст Михельсон. Мама ласково звала его Рикки, младший брат, которому едва-едва исполнился год, называл Ога, а все остальные, в их числе папа, которому принадлежало авторство "Огюста", звали Михель, или попросту Миха.
Всё бы ничего, но, кроме того, что он был единственным человеком в классе со смешным именем, он ещё видел сны.
Обычные сны видят все – все мальчишки десяти с хвостиком лет ходят капитанами на старинных судах, погружаются в пучины океана, летают на драконах, спасают принцесс и улепётывают от превосходящих сил противника по пустым тёмным улицам заброшенных городов. Сны эти каждый день разные, часто отрывочные, и обычно полностью стираются из памяти ещё до завтрака.
Сны Ульрика были совершенно другими. Он закрывал глаза в одном мире и открывал их в другом. И он понятия не имел, который из них настоящий.
Цепочка следов начиналась на вершине холма и вела вниз. На глинистой, влажной после дождя почве, отпечатки босых ног с тряпочкой, повязанной на большом пальце, были глубокими и чёткими – не то что следопыт, слепой бы прочитал.
Двое, стоящих на вершине холма, переглянулись. Эльф, приземистый, коренастый, с татуировками на мускулистых руках и намечающимся пивным брюшком, недовольно поморщился:
– Как же надоели эти странники… Как осень, как урожай, так они повадятся ходить туда-сюда. И вхооодят… и выхооодят, – то поле потопчут, то в деревне домик на сувениры растащат, то женщин напугают, то дети за ними увяжутся. Сладу нет никакого. И отстреливать жалко обормотов этих – сами же не знают, куда их занесло и зачем.
– И ладно бы в одном месте появлялись, так нет же, – поддакнул долговязый и сухощавый, дочерна загорелый гном, с отсутствующим видом поглаживая висящий на поясе кошель. – Знали бы, откуда ждать, уже давно заборчик бы соорудили, гостиничку поставили, глядишь и денежка бы закапала.
Двое стояли на вершине холма и смотрели на рощицу у его подножия, за которой всего несколько минут назад скрылась фигура мальчишки с тряпочкой, повязанной вокруг грязного большого пальца.
Совершенно определённо это не было Германией 18го века. Совершенно определённо это вообще не было Германией.
