Эта книга знакомит читателя с рукописью, известной как «Маариф»1. Она написана Бахауддином Валадом (1152—1231), отцом поэта-мистика Руми. «Маариф» – это собрание духовных наитий, вопросов и ответов, бесед с Богом, комментариев на стихи Корана, рассказов, стихотворных строк, откровений, медицинских рецептов, памяток по садоводству, записей снов, шуток, эротических эпизодов и мыслей по разным поводам. Эти многослойные залежи мистического «перегноя» – благодатная почва для внутреннего роста читателя.
За исключением Шамса Тебризи, ближайшего друга Руми, никто не имел такого влияния на поэта в плане формирования сознания, как его отец. «Маариф» упоминается в одной из легенд о встрече Руми и Шамса. Руми беседует с учениками у фонтана в Конье. Дневник Бахауддина лежит раскрытым на бортике фонтана. Шамс прерывает беседу и сбрасывает в воду драгоценную рукопись и другие книги.
– Зачем ты это сделал? – спрашивает Руми. – Ведь это единственная копия рукописи отца.
Шамс в ответ:
– Настало время облечь жизнью прописи и слова. А хочешь, я верну книгу? Сухой? Смотри.
И он достает из воды список. На нем – ни капли воды.
Итак, пробуждение Руми случилось в точке встречи мощных влияний Шамса и Бахауддина, хотя последние сами никогда не встречались. Бахауддин умирает в 1231 году, до встречи Шамса с Руми в 1244 году. Эти двое – страстные, до дерзости, своеобразные мистики. Они проникновенно и пылко толкуют дружбу с божеством. Не будучи поэтом, Бахауддин высекает «ослепительно сияющие, боговдохновенные глыбы персидской прозы, пассажи, причудливая чувственная образность которых передает накал его любви к Богу» (Анна-Мария Шиммель). А речи Шамса буквально насквозь пропитаны пылким вызовом, непримиримостью и насмешкой2. Оба они страстно жаждут еще большей близости и внутренней подвижности в присутствии.
В Беседе 10 Руми рассказывает случай, когда к его отцу пришел чиновник, занимающий высокий пост. Бахауддин говорит ему, что не стоило утруждать себя понапрасну.
«Разные состояния нисходят на меня. В одном состоянии я могу говорить, в другом – не могу. Иногда я способен выслушать человека и ответить ему, а иногда – нет. В иных состояниях я уединяюсь в своей комнате, чтобы никого не видеть. При большем погружении в Бога я полностью ухожу в себя и не в состоянии общаться. Так что вы рискуете, придя ко мне и рассчитывая на то, что я буду в состоянии вести беседу».
