I
Много лет тому назад, когда снег был белее, а пение птиц слаще и приятнее, в далёкой русской глубинке проводил своё детство маленький мальчик Егорка. Пробежавшись босыми ногами по мокрому от тёплого грибного дождя полюшку, он вернулся домой к бабушке очень уставший, но довольный. Его вечно добрая улыбка наполняла сердца людей радостью, а его голубые глаза имели загадочную силу растапливать сердца, они будто хранили в себе вечный огонь.
Бабушке был необходим этот огонь, чтобы жить, чтобы дышать, ей была жизненно важна эта доброта, ведь она жила в мире лицемерия и злобы. Работая уже сорок лет на почте, её сердце с каждым днём становилось всё черствее, её мысли скуднее, а её прекрасно-чистое тело старее и морщинистее. Сорок лет бабушка смотрела в глаза этим лицемерам и сплетникам, сорок лет поддавалась под их влияние, сорок лет мучилась и она, и её совесть. Каждую ночь, возвращаясь с работы, она кидала одежду у входа, шла в огород, по пути кормя своих животных, заходила в сарай, доставала старый дедовский револьвер и играла в «русскую рулетку». За сорок лет она не выиграла ни разу. В очередной раз проиграв, она откидывала револьвер в угол, доставала заветный бутыль, запивала горе и вырубалась со слезами на глазах.
Но была у бабушки одна радость в жизни – её внук, её любимый Егорка, всегда поддерживающий и помогающий, но приезжавший только летом. Ему было 7 и, даже если бы он ничего не делал, всё равно бы подпитывал в ней жизненный очаг. Всё из-за силы его глаз, его небесно голубых глаз. Она всегда кормила его всем, что было. Она позволяла своему любимому внуку практически всё, но её волнению был предел. Улыбка бабули было лучшим, что Егорка видел в своей жизни. Бабушка ничего никогда не жалела для своего внучонка, своего солнышка.
К счастью, ужасные сорок лет работы на почте кончились. Вернувшись домой как всегда в депрессии, она торопилась найти Егорку, он ей был нужен, будто воздух. Она пробежала весь дом, каждую комнату, каждый шкафчик, каждый уголок, но не нашла его нигде. Никогда в жизни она так не бегала, как тогда. Покашляв кровью, она испугалась, что выплюнет случайно все органы в ту же секунду, но всё обошлось. На этот раз она пошла медленным шагом, прикрыв кровавый рот, на кухню. И тут её сердце возродилось из пепла – Егорка стоял и пил молоко, по усам текло, а в рот не попало.
