Душа
Она была здесь не одна, но одинока
Никто не разделял ее порыв
Взлететь и приподняться над пороком,
И постараться изменить сей мир.
В метаниях любви земных и бренных,
Она не находила свою суть,
Всё оставалось, как и прежде – неизменным,
Но все сложнее становился ее путь.
Она была, когда то так счастлива,
Пока ее не разделили пополам,
Пока две части волей высшей силы,
Не подарили разным двум телам.
Им стерли память друг о друге, лишь оставив
Надежду встретиться случайно на Земле.
Но сколько ж ей пришлось познать страданий,
Но так и не вернуть свое же счастие себе!
Ей не везло, она так часто спотыкаясь,
Все не могла найти свою судьбу.
И вот она изнемогая – сдалась,
И погрузилась в безразличья тьму.
И вот в осеннем стоя парке
Под шум холодного дождя,
Мир засверкал вдруг яркой краской!
Она увидела, узнала часть себя…
Шут
Он поднял голову, и взгляд
Его с толпой людей сцепился.
«Я вас, признаться, видеть рад!
Что так печальны ваши лица?
Не уж то вы, моя толпа,
Сегодня не хотите шуток!?»
Шут посмотрел на короля:
«О мой король, ты суд поступков!
Мои слова, тебя не тешат
И шутки не рождают смех,
Меня коришь, а сам то! Грешен!
Чем, скажи ты лучше всех!?»
Толпа безумно закричала
А шут смотря на короля
Продолжил: «Смерть это лишь начало!
А смех, он вечен как и я.
Привыкли вы, к моей улыбке,
Движению, звону бубенцов,
Я шут! – рождения ошибка,
Тот кто всех вас смешить готов.
Мои наряды пестрят краской,
И никогда у короля,
Я не снимал колпак напрасно
И честь при мне была моя.
Да! Мой поступок, это дерзость,
Тогда, невольно захмелев,
Сказал: «Король наш – мерзость!
Он плод безудержных утех»».
Толпа еще сильней гудела,
Король от злости покраснел.
Кричал народ: «Долой! За дело!»
А шут смеялся и смотрел.
Он выкрикнул:" А вы? Все судьи?
Вас накормили – вы молчать!?
Такой король всех вас погубит,
Иль вы хотите умирать?»
В него летели помидоры,
Объедки, грязь, навоз. «Что? Мало!?»
И даже отступили воры,
Что б в них случайно не попало.
«Боитесь! Вижу по глазам,
Хотите быть все с ним на равных,
Но только не понятно вам
Что грязь не заживляет раны».
Шут чувствовал все напряжение,
В толпе кричали, кто то плакал.
Он стал покорно на колени,
Сам голову сложил на плаху.
«Руби палач! Вот так потеха!»
