Пульс гулко стучал в ушах, сердце работало на предельно возможном ритме, разгоняя кровь по сосудам с бешенной скоростью, пот градом скатывался по спине и лицу, и приходилось его вытирать рукавом рубашки, сбиваясь с бега, отвлекаясь, но иначе пот застилал бы глаза и рано или поздно она бы споткнулась и упала.
Падать она не имела никакого морального права. У нее сзади бежал молоденький пацан, совсем еще ребенок, дышал уже с хрипами, ноги переставлял с трудом, но бежал, не просил остановиться и переждать хоть пару секунд, дать ему отдых.
Ромка хотел жить. Наверное, как никогда в жизни его шибануло мыслью, что жизнь, в конечном счете, имеет свой глобальный конец.
Конец, когда тебя уже не существует. Ты просто пыль под чьими-то ногами. А этот парень у нее за спиной жить только начал.
Она не имеет права падать.
Ноги гудели. Заплетались, и держалась она только на понимании, что, если она остановится, Ромка сдохнет вместе с ней. Именно сдохнет. Ему не дадут умереть легко. Если уж эти твари решились на такое, то умирать Рома и она сама будут долго и мучительно.
Она тянула время, как могла.
План на случай ЧП был разработан давно, главное, чтоб хватило времени.
Ужас глубоко внутри. Она загнала его внутрь, усилием воли заставила себя мыслить ясно и четко. Страх подгонял ее, как плети подгоняют лошадь бежать быстрее и быть послушной. Ее страх кричал «беги», и она бежала. Несмотря на то, что низ живота, тупой болью, резало изнутри. Но бежала, еще пыталась что-то сделать.
В жизни никогда не бегала так.
Но и никогда по ее следу не бежала толпа наемников с калашами и собаками.
Твою мать! Еще пара километров и все. Баста. Это будет ее последняя прогулка в жизни.
Ромка остановился и прислушался, она тоже замерла.
– Суки! – ругнулась сквозь зубы, – Ромка шевели задницей, если жить хочешь!
Они снова припустились бежать, но было поздно.
У них не было и шанса, она просто оттягивала неизбежное, как могла.
Послышался треск сухих веток, утробное рычание бешеных собак.
Ромка с ужасом на нее оглянулся, он только сейчас понял, что надежды у них не было с самого начала. Этот его взгляд, взгляд еще мальчишки, ребенка, полного непонимания ее действий и ужаса всей ситуации, она запомнит навсегда. Теперь он будет другим, теперь он станет взрослым.
И его крик боли от того, что псина повалила его на землю и вцепилась зубами в спину, запомнит навсегда.
