Посвящается времени, над которым я не властен,
Моей собаке, над которой я не властен,
И любви к женщине, над которой, слава Богу, я властен…
Как тебя полюбить, моя жизнь?
…Даже самая незначительная вещь на земле многое способна изменить.
Что уж говорить о человеке, что желает вокруг себя перемен?
Конец декабря месяца, а сегодня впервые запахло зимой. Воздух вдруг стал тяжелее, а все запахи слились воедино во что-то острое, враждебное, режущее нос. Сыро, серо и тревожно. Почему-то зимой мне всегда делается тревожно.
И все-таки я люблю зиму. У холодов своя атмосфера – одинокая и спокойная. На улицах меньше людей. Тише. Время становится тягучим и болезненным. Вдруг находится тысяча причин никуда не пойти, а просто побыть дома, читая книгу. А еще зимой всегда чего-то хочется. Хочется согреться, хочется весны, хочется фруктов или просто уехать. Уехать от зимы. Я по-своему люблю зиму.
Вопреки всему, этот город я тоже люблю. Прежде всего потому, что он совсем не такой, каким мне бы хотелось его видеть, каким он, на самом деле, должен быть. Я давно уже не получаю от него удовольствия. Он постепенно превращается во что-то эклектичное и стеклянное, напрочь лишенное индивидуальности и красоты. Меня почти все тут раздражает, и почти все хочется изменить. Пожалуй, именно по этой причине я и люблю Киев – за то, что в нем для меня все не так.
Сегодня с самого утра меня преследовало навязчивое желание прогуляться по центру. Эта затея казалась мне очень даже хорошей – сменить картинку и немного поностальгировать, как я полагал, будет весьма полезно. Но сейчас бродить по кишащему людьми городу мне не хочется – еще слишком рано, и центр переполнен бегущими куда-то людьми, своим неистовым мельтешением погубившими мое робкое желание совершить небольшой променад.
Когда-то я довольно часто выбирался на прогулки по немногочисленным островкам старой застройки, хаотично разбросанным по центру города. Эти клочки – последние места, где сохранилась особая киевская атмосфера и хранители этой атмосферы – увядающие дедушки-шахматисты в бледно-коричневых беретиках, круглый год не расстающиеся со своей затертой до дыр игровой доской, и их древние женушки с крашеными марганцовкой волосами, в поисках морозной свежести по-прежнему вывешивающие свое потрепанное нижнее белье на балконе, а истлевшие пододеяльники – во дворике.
