В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей, —
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.
Н. Заболоцкий
– Дирк, русская эскадра[1] встала на якорь. Снаряди людей и нанеси визит, – как-то словно между прочим и какой-то дружеской просьбой прозвучал этот голос вслед за звуком неожиданно хлопнувшей двери. Дирк поднялся навстречу вошедшему и отдал приветствие. Наверное, это была встреча двух друзей. Один хороший друг пришел к другому из какого-нибудь соседнего форта.
Но это была гражданская война. Третий год этой борьбы мятежного Юга. И капитан Дирк Лесс знал: у полковника просто всегда такая манера. Разговаривать и держаться. Но это приказ. И значит, он должен, как в той поговорке «Do or die» – «Сделай или умри»: и дать смотр отряду, и попасть в штаб, и оказаться одновременно на этих кораблях.
– Немедленно, – уточнил полковник и вышел.
– Сделай или сдохни, – не удержался и произнес Дирк вслух. Но уже снова прикусил язык. Фамильная черта. Молчать. Всегда просто молчать. Как ни в чем не бывало. Хоть что там и хоть как. Они все были Лессы. С серо-стальным взглядом своих серо-голубых глаз.
Он сложил бумаги, закинул в сумку. Немедленно так немедленно. Сейчас забежит на минутку на корабль и тут же рванет в штаб. Дирк все-таки на мгновение задумался. Неуважительный это будет визит по отношению к русской эскадре. Второпях, без этикета и не по чести. Только и на назначенное время в штаб соседнего полка тоже особо не опоздаешь. Прямо точно один выход: «Сделай или умри…» Еще и жена приехала погостить в форт. Теперь одна должна ехать обратно, а он собирался еще и успеть проводить. Она-то, конечно, и сама доедет назад на ранчо, и у нее есть провожатые, но все равно:
