Пробуждение было долгим и тягучим. Мысли обретали четкость не
вспышкой света, а так — словно в темной комнате медленно, очень
медленно открывали тяжелые ставни, впуская внутрь полоску тусклого
дневного света. Первым я ощутил запах: чистый, свежий воздух,
пахнущий влажной землей после ночного дождя, прелой листвой и
чем-то неуловимо сладким, цветочным. Затем пришли звуки — мирное
потрескивание горящих в камине дров, шелест листьев за окном и
глухое, успокаивающее мужское бормотание, доносящееся из-за
стены.
Когда я, наконец, открыл глаза, то увидел над собой низкий
деревянный потолок с толстыми, отесанными лакированными балками.
Мой взгляд, еще не сфокусированный, скользнул по комнате:
крошечные, по-детски яркие занавески на окне, сквозь которые
пробивался золотистый осенний свет. Это была не моя спальня. Не моя
квартира. Первая мысль, холодная и ясная, пронзила туман в моей
голове: «Где я?».
Я попытался сесть и тут же столкнулся со второй, еще более
тревожной проблемой. Тело слушалось, но ощущалось чужим. Руки были
пухлыми и по-детски мягкими, но при этом широкими и крупными. Я
пошевелил ногами под теплым, тяжелым пледом и почувствовал их
непривычную длину и массивность — они упирались в резное изножье
кровати, которая была мне почти коротка. Паника, липкая и холодная,
начала подступать к моему горлу. «Что со мной?».
Мой взгляд заметался по комнате в поисках ответа и зацепился за
прикроватную тумбочку. Там, в простой деревянной рамке, стояла
фотография. Улыбающийся, немного уставший мужчина держал на руках
крупного, счастливого младенца. И в тот момент, когда я
сфокусировал на ней взгляд, младенец на фотокарточке вдруг заметил
меня и весело помахал своей пухлой ручкой.
Шок был окончательным и бесповоротным. Движущаяся живая
фотография... и речь, которую я слышал за стеной, была английской.
Английский с горем пополам я знал и уж точно могу отличить речь на
нем. Эти два факта — колдофото и английская речь — сложились в моей
голове в единственно возможный, безумный вывод. Я начал
догадываться, где очутился.
Потрясенный, я рванулся с кровати, желая рассмотреть фотографию
поближе, но тело меня подвело. Потеряв равновесие, я с глухим
грохотом рухнул на деревянный пол.
Бормотание за стеной тут же стихло. Послышались быстрые,
обеспокоенные шаги, и дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял
незнакомый мужчина — невысокий, с добрыми, встревоженными глазами.
Тот самый мужчина с фотографии. Он подбежал ко мне, легко поднял —
такого тяжелого! — и усадил обратно на кровать.
