Ночь просквозила тягучим киселем страха, однако обошлось без происшествий. Ждали нападения, но Господь миловал. К утру дождь вымочил землю и ушел дальше.
Лишь только забрезжил рассвет, лошади бойким аллюром взяли на запад. Муньос опять молчал как могила.
«Хоть бы до гробовой доски!» – молила Тереза.
Когда окончательно прояснилось и размытые контуры приняли графические очертания, все первым делом обернулись назад, но, кроме чистого горизонта, ничего не узрели.
А земля вокруг лежала богатейшая, дивная, но неухоженная, требующая дождя, крестьянского пота и плуга. Златотравые равнины сменяли одна другую, с бесконечными тысячами жирных, как творог, акров доброй земли.
И всюду журчали ручьи, всюду звенели диковинные птицы и сияло солнце. Волшебная зеленоглазая страна пастбищ. Они растеклись до самых отвесных отрогов монументальной стеной, тянувшейся с севера на юг. Воистину это был земной рай. Здесь было всё, что нужно для жизни. Но при всем изобилии земля пугала своей первобытной дикостью, молчаливой враждебностью островерхих хребтов, лишь самую толику притупленных дождем и ветром. Одному Богу известно, какой требовался срок, чтобы обследовать, изучить немыслимое нагромождение каньонов и лощин, ползущих всё выше к непроходимым чащам и к черным, оранжевым, охристым пикам…
Это была Калифорния, далекая и призрачная, как мираж, полная тайн и загадок.
* * *
Стояло раннее, еще не разгоревшееся, росистое утро, когда возница по приказу дона натянул поводья и остановил экипаж. Запряженная четверкой лошадей карета смоляным силуэтом застыла на обочине горбатой дороги. Своим запущенным видом она, право, больше напоминала звериную тропу.
Да, старый королевский тракт остался за дымчатыми грядами Сьерра-Невады, он оборвался неожиданно, как крик сорвавшегося в бездну человека.
Хотя вокруг простирались безлюдные, посеребренные хрустальной влагой луга и глаз ничего не видел, кроме голубого ковра цветов и гор, в воздухе отчетливо чувствовалось соленое йодовое дыхание великого океана. Там, на западе, скрытый жемчужной дымкой, могуче и ровно шумел океанский прибой. Каждое утро он гнал на восток несметные легионы тумана, словно желая окутать холмистые дали берега своей перламутровой мглой.
