Велосипед медленно полз в гору. Узкая дорога петляла между маленькими деревушками, мирно дремлющими этим ранним осенним утром. Деревья стояли еще зеленые, но кое-где уже проглядывали первые желтые листья. Свежий ветер отчетливо давал понять, что лето уже позади. Вершины гор были скрыты за тяжелыми синими облаками, которые лениво, но как-то сердито и даже угрожающе расплывались по небу. Солнце светилось сквозь них ярко-белым, четко очерченным диском, который слепил глаза, но оставался бездонно-холодным.
Несмотря на небольшую скорость, педали крутились легко. Усталости Штефан совсем не чувствовал, дыхание его было ровным. Еще пару лет назад, когда он только начал увлекаться горным велосипедом, подъем в эту гору стоил бы ему немало времени и сил.
Тогда он и пяти минут не мог проехать при таком наклоне. Ему приходилось постоянно останавливаться, дрожащими руками хвататься за бутылку с водой и сквозь прерывистые и жадные вдохи вливать в иссохший рот живительную влагу. При этом он обычно громко ругался про себя (а иногда и вслух), задавал себе вопрос, зачем он все это делает, и зло смотрел вслед надменно улыбающимся велосипедистам, которые обгоняли его во время этой вынужденной остановки. В конце концов он вновь говорил себе, что если могут они, то может и он, и отправлялся дальше в новый пятиминутный марш-бросок, мысленно обозначив для себя впереди точку следующей остановки.
Однако на смену мучительной стадии быстро пришла стадия сносная, которая почти так же быстро превратилась в стадию удовлетворения и удовольствия. Теперь поездка на горном велосипеде была для Штефана не напряженной битвой, а просто новым интересным времяпрепровождением.
Дорога была совершенно пуста, а тишину нарушало только мерное бряцание колокольчиков пасущихся неподалеку коров, которые философски поедали альпийскую траву и безучастно глядели в сторону медленно поднимающегося велосипедиста.
Тишины Штефан, впрочем, не слышал, а коров и вовсе не замечал. В наушниках играла легкая динамичная музыка, а его мысли были где-то далеко. Он мечтательно планировал следующий отпуск и с легкой завистью смотрел на большой журавлиный клин, который направлялся в какие-то далекие теплые края. Птицы пролетели над далекой часовней на самом верху горного перевала и скрылись из виду.
