Роман Торчвик. Элегантный вор,
постоянно похищающий первые страницы и даже развороты всех
популярных газет. Самый завидный жених, по версии некоторых
изданий, способный украсть сердце любой дамы.
Сейчас он был вынужден работать на
эту психопатку Синдер. Вчера была его первая миссия в качестве её
подручного, и сразу же всё пошло наперекосяк.
— Ох, моя голова… — пробормотал он,
поднимаясь с кровати в своей конспиративной квартире.
Неловко оступившись, он смахнул
чашку с тумбочки, и та с пронзительным звоном разлетелась на мелкие
осколки. Тут же в голову прилетела подушка, сбив его с кровати.
— Спасибо, Нео, — хрипло сказал он,
прижимаясь лицом к прохладному полу и накрывая голову подушкой. — Я
знал, что на тебя всегда можно положиться.
Видимо, вчера он перебрал, отмечая
своё чудесное спасение от психованной Красной. Рутинное ограбление
переросло в стычку с сексуально одетой Охотницей, что грозило
окончить его блистательную карьеру лучшего вора Вейла. Это было
рискованно.
Его новая нанимательница… хотя
скорее уже "владелица" — хотела, чтобы он воровал Прах. Много
Праха. Пф, естественно, он мог это сделать, ведь он лучший вор в
Вейле!
Но столкновения с Охотниками были бы
нежелательны. Одно дело — малявка, едва достающая ему до пояса,
пусть и удивительно ловко орудующая огромной боевой косой, и совсем
другое — полноценные Охотники. Роман не заблуждался: для битвы с
ними его подготовки было недостаточно. Нео могла бы прикрыть его
зад, но ведь она не будет рядом всё время.
Приоткрыв один глаз, он посмотрел на
миниатюрную ножку, свисающую с кровати прямо перед его лицом.
Неополитан составила ему вчера компанию в праздновании важного
события — его выживания.
Лежать было хорошо, но нужно было
что‑то делать. И Роман не был бы величайшим вором за всю историю
Вейла, если бы у него не было плана на такой случай.
Кряхтя и морщась от гудящей в голове
боли, он поднялся и пощекотал Нео за пятку. Тут же пришлось ловить
ещё одну прилетевшую в лицо подушку.
— Нео, вставай, — постарался он
изобразить командный тон. — Сегодня у нас важный день!
Из‑под одеяла на него уставился
розовый немигающий глаз.
— Ты не ослышалась! — Роман
выпрямился, жалея, что у него в руках нет любимой трости. — Мы
переезжаем!
Одеяло опустилось, отсекая его
сообщницу от мира.
