Реальности абсолютно безразлично, что происходит с теми, кто ее населяет. Они могут быть слабы или сильны, счастливы или несчастны, знамениты и почитаемы среди себе подобных или же презираемы и гонимы, как последние бродяги. Ей все равно.
Только что выбравшийся на берег реки человек по сравнению с творением природы, пусть и не вечным, но пережившим века и тысячелетия, смотрелся всего лишь крохотным муравьем. Весьма перепуганным, к слову сказать. Он метался из стороны в сторону, тер глаза, вздымал руки к небу, кричал, что «этого не может быть!». Однако же факт его несогласия с окружающей действительностью ни малейшей роли не играл.
За человеком с легким интересом наблюдали несколько рыбаков, устроившихся у расположенной неподалеку пристани. Впрочем, помогать тому, кто явно попал в затруднительное положение, они не спешили, да и, признаться честно, его жизнь заботила их меньше, чем состояние собственных лодок и сетей.
Чуть позже человек немного успокоился и пошел туда, где жили другие люди. Или кто-то, очень на них похожий. Сами они видели между собой и пришельцем различия, причем, как им казалось, гигантские, но реальности… реальности было все равно.
– Есть хочется. – Я был голоден и потому крайне недоволен, о чем и сообщил Кроту, едва разлепив глаза. – И не каких-нибудь там огурцов-яблок. А мяса! Может, раков наловим?
Крупный двадцатипятилетний организм требовал много пищи. Больше, чем ее имелось последнее время. Интересно, сколько я сейчас вешу? Рост при последнем обследовании в поликлинике пару лет назад составлял метр девяносто два и, насколько мне известно, быстро измениться не мог в принципе, а вот вес уже совсем другое дело. Было без трех кило центнер, а стало… неизвестно сколько. Надеюсь, больше чем на четверть не похудел, но боюсь, что ошибаюсь.
– Вода уже слишком холодная. – Мой, ну, не товарищ, так, коллега по многочисленным свалившимся на голову несчастьям тоскливо посмотрел в хмурое осеннее небо через дыру в крыше собранного на скорую руку из всякого хлама шалашика. Спал он последние дней пять исчезающе мало, у бедняги разболелся один из передних клыков на верхней челюсти. Должен сказать, выглядел сей экземпляр разумной жизни в моменты расстройства чем-либо весьма отвратно. Впрочем, назвать его хоть когда-нибудь красавцем не смогла бы даже самая пьяная из женщин человеческой расы, сколько бы ни приняла перед этим на грудь. Невысокая, во всяком случае для меня, с узлами мускулов фигура и плоское, как блин, лицо, на котором квадратная нижняя челюсть со слегка вылезающими из-под нижней губы клыками выступала как бы не дальше, чем слегка вздернутый кверху нос. Требовалось немало времени, чтобы притерпеться к обладателю этаких достоинств. К тому же прическа, вечно напоминающая воронье гнездо, свитое из черной проволоки, не могла считаться гламурной даже с большой натяжкой. Да еще и кожа бледно-зеленого окраса добавляла бедолаге своеобразности. – Если заболеем, то подохнем через неделю. Пошли лучше опять на рынок, ящики таскать. Авось чего и раздобудем.
