Елей для крыс

Женька существовал в мире так, словно никому не нужен был. Как будто все его обходили стороной и не замечали. Он глупо блуждал среди людей и надеялся, что к нему кто-либо подойдет и спросит о его нуждах. Но никто не обращал на него внимания. Никто. Так…случайные встречи…вопросы ни о чем…В конце концов Женька решил не обижаться на это – он просто узаконил подобный порядок. Утвердил его в своем бытии, сделал обыкновенным явлением. ”Это само устройство жизни таково!” – мистически шептал Женька, глядя на злые взгляды людей, окружавших его. ”Ненависть ко всему – как это великолепно! Одиночество – верх совершенства!” – пафосно подытоживал он, ковыряя в носу и размазывая содержимое по стене возле кровати. Своей любимой кровати. Где он тоскливо рассуждал о двух коварных и сводящих с ума вещах – обо всем и ни о чем.

Женькины убеждения настолько были монолитны, что их никто не мог поколебать. Да и некому было – кругом царил мрак. Обширный. Априорный. Успокаивающий. Задушевный мракобесный мирочек. Посему Женьке легко жилось здесь. Тягостных раздумий не было. Все шло своим чередом. В направлении населенного пункта под названием ”Никуда”. Там было светло и спокойно, благостно и по-домашнему тепло. “Насколько повсюду все приятно! Как прекрасна жизнь, наполненная злобой, эгоизмом, ложью! Слава Великому Творцу, чьи создания идеальны, чей миропорядок достоин поклонения!” – торжественно восклицал Женька, глядя в зеркало и видя там свое одухотворенное лицо. “Как же так ему удалось выстроить мир?! Его создание совершенно. Никаких мистификаций и блуда в мыслях. Всем все понятно – ненависть основополагающа и бездонна, зло – источник бытия, ларец счастья. Гений!” – не унимался Женька, плача от умиления. Слезы выталкивал из себя с нежностью и любовью к божеству.

Разбрызгивал их, как елей для крыс.

Но что-то изменилось – то ли елей закончился, то ли крысы с антикрысами аннигилировали.

Женька как-то внезапно, беспричинно перестал понимать, для чего он принимает пищу, для чего надо есть. Он с тревогой и даже со смехом наблюдал за собой, когда поглощал куски еды. “Зачем я в себя что-то заталкиваю? Кто определил мне, что и как я должен в себя помещать? Почему я в себя какие-то посторонние объекты заливаю?” – с недоумением и тупым выражением лица рассуждал Женька. Он подолгу рассматривал так называемую еду, копался в ней, пытаясь найти разгадку тайной субстанции, но ответы не появлялись. Женька понимал, что вмешивается в законы, установленные гением и что его вопросы полны хулы, но совладать с собой никак не мог – все также продолжал маяться и терзать себя вопросами. Редкие знакомые объясняли ему, что еда нужна для жизнедеятельности организма, для его работы. Но Женька им и себе устойчиво сопротивлялся. Ему непонятна была эта логическая связка. Она запредельна для понимания.