Певчий

Илларион в бога не верил, но в церковном хоре пел. Скорее бог в него верил – вот и отправил Иллариона себя восхвалять…так…на всякий случай.

Всего в хоре было около 10 человек. Илларион их всех хорошо знал в лицо. Здоровался со всеми участниками объединения, но в силу своего характера активно не общался. Пение Иллариону нравилось, несмотря на то, что он не понимал смысл текста, который воспроизводил в эфир. Распевая церковные песни, Илларион иногда смотрел вверх. Он наделся увидеть там нечто светлое и жизнерадостное, но через некоторое время, обессилив от неудачных поисков прекрасного, предавался мечтаниям о вкусной колбасе, пряной квашеной капусте и стакане самогона. На соседних певчих внимания не обращал – они были неинтересны и, на его взгляд, глупы.

Но пришло время. Оно сделало так, что Илларион окинул взглядом всех певчих в хоре. Все персоналии были известны Иллариону, кроме одной. Это был молодой человек лет восемнадцати, который тоже, как и все, распевал богоугодные стихи во славу всех святых. Раньше Илларион незнакомца не видел. Никто коллективу его не представлял. Явление нового певчего в хоре было необъяснимо.

Пришелец из ниоткуда усердно пел, но иногда сбивался…как будто хотел разрыдаться. Весь вид его указывал на то, что у него случилось горе. Мрачно и печально было его лицо. Он смотрел на соседствующих со скорбью и, кажется, слегка всех жалел, сочувствовал. Весь его темный образ дополняла нездоровая сыпь на лице. Жуткая.