История ненаписанного очерка
Я вышел из университета в 1984 году и с тех пор не знал, куда мне себя деть. По распределению я работал лаборантом на кафедре русского языка в техническом вузе и считался на этой кафедре таким же ненужным довеском, как сама она в институте. Но это меня нисколько не волновало. Уже несколько лет я чувствовал в себе иное призвание: мне хотелось стать журналистом, писать материалы, ездить в командировки и встречаться с разными людьми. Однажды я даже набрался смелости и позвонил в редакцию крупной московской газеты.
Трубку снял мужчина.
– Я… мм… – волнуясь, проговорил я, – хотел бы с вами сотрудничать, если вы не возра…
– Возражаю, – сказал мужчина и повесил трубку.
В другой редакции мне посоветовали самому найти тему, написать материал и принести его в газету – если материал будет интересным, то, вполне возможно, его напечатают.
Но я не знал, о чем писать. Я с тоской слонялся по огромному, то жаркому, то слякотному городу, задыхался от пыли и скопления людей и не видел ни одной, ни малейшей зацепки, с чего бы я мог начать свою журналистскую деятельность. В конце концов надо мной сжалилась моя тетушка и отрекомендовала меня своему знакомому Сергею Сергеевичу.
Строго говоря, мне очень не нравилось, что я попал именно в этот журнал. Это был, пожалуй, единственный журнал, с которым бы мне не хотелось иметь никакого дела. Я не был верующим и в церковь заходил только из любопытства послушать, как поют, и поглазеть на лица старух, но я не любил атеизма. Я всегда считал, что люди верующие совершеннее нас, что они видят и знают нечто такое, чего мы не знаем, и нет большего уродства, чем кичиться своим безверием. Я стал с тоской представлять, что сейчас выйдет какой-нибудь тип, как две капли воды похожий на нашего профессора атеизма Грушева с его глазами-пуговичками, однако ко мне подошел человек средних лет, с мягкими шелковистыми русыми волосами, небольшой аккуратной бородкой, в очках, с ласковыми внимательными глазами – и до полного сходства с батюшкой ему недоставало только рясы и наперсного креста.
– Петр? – обратился он ко мне.
Я оробело кивнул.
– Ради Бога, простите, что заставил вас так долго ждать.
– Ну-с, рассказывайте, – сказал он, когда мы уже сели. – Алина Георгиевна мне вас очень нахваливала.
– Да я, собственно, – замялся я, – лучше бы я вас послушал.
