Похоже подошёл мой путь к концу. Вон я снова в форме души и над
своим телом. Ощущения уже такие знакомые. Ни боли, ни тяжести,
словно невесомая мысль, зависшая над собственной плотью. Смотрю на
себя со стороны: бледное лицо, синюшные губы, запёкшаяся кровь
вокруг рта и на животе. Не самое приятное зрелище.
Внутри не было сожаления, только полная тотальная
удовлетворённость. Я сделал всё, что должен был. В этом бою я
выложился на полную, не жалея ни сил, ни собственной жизни. И
знаете что? Оно того стоило.
Лахтина рыдала над телом, уткнувшись лицом мне в грудь. Её плечи
тряслись от рыданий, слёзы впитывались в мою окровавленную одежду.
Даже Ам плакал, утирая их лапой. Он всё ещё был в медвежьей форме,
поэтому на меня капали огромные прозрачные слёзы.
Как там говорили? Се ля ви… Плевать. Хотя, вынужден признать, не
все свои дела я ещё закончил. Единственное, не хочется теперь на
капище в монголии вечность торчать. Такое себе удовольствие —
болтаться призраком среди живых, распугивая шаманов.
Яркая, ослепляющая вспышка света затопила всё вокруг, смывая
очертания реальности. Когда зрение вернулось, я обнаружил себя... в
облаках? Буквально стоял на пушистой белой поверхности,
простирающейся во все стороны. Ни горизонта, ни ориентиров — только
безграничная белизна.
Не такой я представлял себе последнюю встречу с божественной
сущностью. Вместо величественного создания, окружённого сиянием и
благоговейным трепетом, передо мной стоял улыбающийся до ушей мужик
в белоснежной хламиде, с нимбом, чуть сдвинутым набекрень, словно у
пьяницы шляпа.
— Ой, ну что за человек… — он развёл руки в стороны. — Умница!
Ты такой… Такой… — он задыхался от восторга, — Расцеловал бы
тебя.
Засранец сжимал свой шарик и прыгал на месте, совершенно не
заботясь о сохранении божественного достоинства. Только теперь
артефакт пульсировал странным тусклым светом, словно внутри
металась какая-то сущность, пытаясь вырваться наружу.
— Павлуша-павлуша. Ты мой любимый человек. Просто золото. — Он
потянулся ко мне, словно собирался потрепать по щеке. — Столько
времени я пытался и благодаря тебе.... Получилось!
— Иди к чёрту! — выдохнул я, отстраняясь. Даже мёртвым не
собираюсь терпеть фамильярности.
Лучший на миг застыл с вытянутой рукой, потом расхохотался. Звук
его смеха был похож на звон тысячи колокольчиков. Красиво, конечно,
но меня это бесило ещё сильнее.
