Ну, здравствуй, друг. Опять нахмурил тучи
Над крыльями послушных флюгеров,
Распарывая шпилями колючий
Узор дождей и северных ветров.
Твой лик ещё державно-грациозен,
Но глубже взрыт каналами морщин,
А Невского потрёпанную проседь
Стыдливо прячешь в отблесках витрин.
И я теперь не барышня в кисейном,
Храбрюсь слегка, но тоже не брюнет,
Мы с Бродским разминулись на Литейном
Всего-то, почитай, на двадцать лет.
А ты сиял! И ел на золочёном,
Каприз Петра, поклонник киверов.
Забыт теперь. Пусть был непревзойдённым
Властителем полутора веков.
И я терял. Как свечи поздней ночью
Надежды гасли искрами огня.
Отрада глаз и ангел непорочный
Для мук тоски оставили меня.
Скрывая в тень задумчивые лица,
Безмолвствуем, ведь что ни говори,
Нет хуже: быть покинутой столицей,
И горьким одиночеством в любви.
От прошлого не многое осталось,
И судьбы наши тлеют в унисон,
Но кто сказал, что осень – это старость,
Всего лишь сон. Всего лишь грустный сон.
