Час был ранний. Зрителей было немного. Три тетки пенсионного возраста да две молодые мамаши с колясками. Эти пятеро сидели на одной длинной скамейке аккурат против Дворца бракосочетания и внимательно наблюдали за происходящим. А на высокой лестнице стояла худенькая невеста в нежно-голубом костюме, с букетиком ландышей и с кружевной накидкой на пышных волосах. Именно эта накидка и вызывала живейший интерес.
– Брюссельские кружева, – с видом знатока произнесла одна из мамаш, – я такие хотела, да дорого очень.
– Фи! – сказала вторая. – Что ж тут дорогого?! Кусочек в полметра!
– Дорого! – упрямо повторила первая, видимо, вспоминая свою свадьбу.
– Красивая невеста, но не молодая уже, – проговорила одна из пенсионерок.
– Это ты не молодая уже, – оборвала ее другая, – тоже мне… Хороша девка. Очень хороша. И фата красивая, богатая.
Третья пенсионерка ничего не сказала. Она внимательно смотрела, как из подъехавшей машины вышел статный красивый мужчина. Вышел и стал подниматься по ступенькам.
– Батюшки, – выдохнули тут все зрительницы, – хромой. Калека. С палочкой!
– Может, временно? Ну, типа, шел-шел, ногу ударил о камень, – вслух предположила молодая мамаша.
– Нет, давно такой, видишь, как ловко он с этим костылем управляется, – сказала одна из пенсионерок.
– И ведь полюбила! – обрадовалась вторая мамаша. – Полюбила! Вот, я всегда говорила, что полюбить любого можно! Понимаешь, любого!!!
– Ой, да ладно! Скажешь тоже, любого! Этот, наверное, богатый. А она – бедная, – отмахнулась первая мамаша.
– Смотрите, смотрите, как она рада ему! А это ее родители… А его где?
Группа людей на высоком крыльце Дворца бракосочетания заволновалась, заколыхалась и стала просачиваться в широкие двери.
Наконец исчез последний приглашенный. Зрительницы посидели еще немного, посплетничали об увиденном и стали потихоньку расходиться.
