24 января 1776 года в Кёнигсберге, в доме №25 по улице Французской, на берегу Замкового пруда, родился Эрнст Теодор Вильгельм Гофман, будущий великий писатель, а так же музыкант, художник, театральный деятель, судебный чиновник и прочее, прочее. Говорят, в этом городе прошло его детство, школьная пора и студенческая юность, здесь случилась и первая любовь, озарившая юношу и счастьем, и острой болью. Всё это ныне представляется неким миражом, и была ли прожита эта жизнь на самом деле? И если была, то где и когда? И вся эта биография маленького порывистого человека с фонтанирующими эмоциями не есть ли только плод трудов многих литературных, музыкальных и театральных критиков? А собственно жизнь – это еще одна из многих его мистификаций, разбросанных по страницам его произведений? И не вправе ли буквоед-нотариус задать сакраментальный вопрос: «Ну, господин Гофман и вы, его почитатели, что вы можете предъявить в доказательство этой жизни?» Сплошные вопросы. И по прошествии 243 лет они уже не кажутся столь нелепыми. «Если вы так много говорите о Гофмане, то предъявите хотя бы дом, где он родился или жил, или университетскую аудиторию, где он семнадцатилетним студиозом слушал скучные лекции Канта, или, в конце концов, могилы его родителей и брата. Покажите хоть что-нибудь, что связывало бы Гофмана с городом и вообще с этим реальным миром. Ага, растеряно молчите, пускаетесь в рассказы о соборе на острове, или о кирхе Святой Екатерины в Арнау, где он обязательно должен был бывать, но выглядит все это не очень убедительно. Не настолько он был религиозен, что бы посещение собора и кирх стало единственным фактом его существования в родном городе. Вот если бы сохранился винный погребок, кофейня или городской оперный театр, то в присутствие Гофмана в этих местах верилось бы гораздо больше. А откуда ваш Гофман взял образы героев для своих новелл? Может здесь у Вас жил архивариус Линдхорст, студент Ансельм, барон из замка Росситтен или на худой конец кот Мурр, который был так близок душе гения?» Да! Да! Верно! Именно здесь они и жили во времена детства и юности Гофмана. И поэтому из-за этих детских впечатлений в его произведениях так причудливо и таинственно переплелась обыденная жизнь и сказочное, фантастическое, доброе, а иногда и злое, но всегда волнующее и зовущее. Или доказательством может быть визит в наш город профессора Шеммеля, председателя международного Гофмановского общества? Бамбергский профессор, сам того не ведая, стал живым подтверждением реальности жизни Гофмана, и вовсе не только потому, что представил собрание музейных документов, а прежде всего своей манерой поведения, напоминающей очеловеченный образ незабвенного кота «Мурра» и одновременно дядюшку Дроссельмейера из самой знаменитой рождественской сказки «Щелкунчик и мышиный король». Признайтесь, герр Профессор, ведь это не может быть случайным совпадением? Ну, так все же, в чем заключаются доказательства жизни Гофмана? Доказательства – в нашей способности фантазировать, в склонности к таинственности и превращениям, в самом ландшафте и атмосфере нашего города, который, несмотря ни на что, сохраняет сам себя в звуках музыки и картинах художников, в декорациях и масках Михаила Шемякина, в разоренном «Профессорском кладбище» возле Гвардейского проспекта, где упокоен обер-бургомистр Гиппель, который так и не оплатил картины, полученные для своей галереи у юного Гофмана. Да еще в сладкоголосом шёпоте зелено-золотых змеек в зарослях кустарника на берегу замкового пруда, рядом с мемориальным камнем, стоящем на месте, где он родился; ну и ещё в нашей любви к его новеллам, музыке, рисункам. Не только в любви, но и в стремлении к собственному творчеству тысяч людей, многие из которых принимают и будут принимать участие в конкурсе-фестивале «Русский Гофман», проходящем в городе, где родился и вырос один из великих писателей мира.
