Нежные ещё, ласковые лучи первого весеннего солнца касались её рук, оголенной шеи, порозовевших от беззаботного счастья щёк. В тёмных волосах, прямых и длинных, словно русалочьих, играли золотисто-розовые блики. Она медленно кружилась, закрыв глаза и впитывая в себя тепло, по которому так соскучилась в эту пасмурную и холодную зиму. За плечами – преддипломная практика, дипломный проект, часы в пыльных залах библиотек, нервные перешёптывания родителей. Впереди – шаг в неизвестность.
Сейчас – короткий миг, принадлежащий только ей.
Тревожная мелодия «Кумпарситы»[1] вывела её из равновесия: на экране светилась аватарка улыбающейся мамы.
– Алло, – отозвалась, скрывая вздох. Всё, веселью конец.
– Стеша, где ты так долго? – требовательный, чуть капризный голос. Мама никогда не работала, создавая уют, обустраивая быт своему мужу и Стешиному отцу, видному адвокату, профессору кафедры гражданско-правовых дисциплин престижного московского вуза, автору бесчисленного количества работ в области сравнительного правоведения. Наверно, только руководя жизнью такого человека, как её отец, можно увериться в собственной божественной непогрешимости.
– Я иду, мам. Только из университета вышла. Марго дипломную приняла, на этот раз без замечаний, – Марго – Маргарита Николаевна Зильбер – её научный руководитель, женщина сложная, болезненно реагирующая на знаменитого отца своей подопечной, несколько раз заставляла переписывать дипломный проект, требуя всё более глубокого анализа.
Мать фыркнула в трубке:
– Да кто бы сомневался… Слушай, захвати в супермаркете сыр вкусненький. Ну, ты знаешь, какой мне нравятся. И не задерживайся. В семнадцать сорок пять чтоб дома была. Тебе ещё надо переодеться к ужину.
Всё ясно. «Переодеться к ужину» могло означать только одно – сегодняшний семейный ужин наверняка не будет тихим.
Стеша послушно слушала материнские указания, неохотно перешагивая через тёмные, покрытые тонкой ледяной крошкой лужи. Взгляд блуждал и неожиданно упёрся в светлые глаза с искринкой. Они смотрели на неё, как на старую знакомую, и улыбались. Будто знали о ней больше, чем может знать прохожий. Высокий худощавый парень в тёмной военной форме сидел на скамейке в парке и улыбался ей, пряча на дне серых глаз ватагу чертенят.
Стеша смутилась и ускорила шаг.
