Котька Дрищев, как и всякий настоящий мужик, любил выпить. Напивался он нечасто, ну как нечасто – пару раз в неделю, так что лыка не вязал. В остальные дни он не пил, а употреблял. Свою норму знал – не больше половины «поллитры». Употреблял Котька, как правило, дома, а вот напивался обычно в компании сотоварищей – Федьки Зелепукина и Вадьки Железобетонова. В компании норма увеличивалась до размеров «пока лезло». Лезло почти всё, что содержало хоть какое-то количество спирта.
Желудок у Котьки будь здоров! Выдерживал и денатурат, и «тормозуху», и всякую прочую химию. Тем непонятней было случившееся.
Весь вечер они пили. Повод был самый что ни на есть уважительный – Вадька Железобетонов уезжал на Север на заработки. Ну как уезжал – собирался. В серьёзности намерений сомневаться не приходилось, Вадька демонстрировал мохнатую шапку, купленную на рынке у сурового коренастого мужика, один вид которого вселял уверенность – северянин. Правда, на переезд нужны были деньги, а Вадька временно не работал. Ну как временно – где-то полгода, с тех пор как выгнали с работы за беспробудное пьянство. Но перед трудностями пасуют только слабаки, а Вадька, несмотря на щуплый вид и впалые щёки, таковым не являлся. Вадька был оптимист, а это, как нельзя лучше, свидетельствовало о силе его духа.
– Ну и пошёл он… к такой-то матери, – махнул, как отрезал Вадька, получив на руки последнюю зарплату. Кого конкретно он имел в виду – для друзей осталось загадкой, так как расспрашивать товарища, бередить его раны было жестоко. Понятно же, человек переживает, хоть и не показывает виду.
Друзья Вадьку поддержали и обмыли начало новой жизни. Пили тогда не что попало, а настойку боярышника. Аптекарша Зина, осуждающе качая головой, отсчитала двадцать бутылочек:
– Это лекарство для сердечников, больному человеку помочь может, а вы…
– А нам что? Не поможет, что ли? Не видишь, у человека сердце болит? Неприятности у него. И у нас за друга тоже… – парировал Котька, заслужив уважительный взгляд товарищей.
