Ткач Тумана Часть II — Сердце чужого мира

ЭПИГРАФ

«Тот, кто шёл слишком долго, перестаёт искать путь.
Он становится дорогой для других…
и пастью, в которую они падают.»
— Из забытых молитв пустых миров

ПРОЛОГ — ПЫЛЬ, ЧТО ШЕПЧЕТ

Чёрная пустыня не дышала.

Здесь не было ветра.
Не было теней.
Не было цвета.
Только горизонт — как срез лезвия.
И босые ноги, ступающие по пеплу.

Он не чувствовал боли.
Не потому что стал сильнее.
А потому что чувствовать — уже не имело смысла.

Одежды почти не было.
Лишь обрывки ткани, слипшиеся с плотью.
Он был открыт этому миру так,
словно бросил вызов самому смыслу стыда.

Никто не смотрел на него.
И даже если бы — ему было бы плевать.
Он прошёл сквозь осуждение, как сквозь воду.

Теперь осталась только дорога.

Когда-то его звали Кириллом.
Когда-то у него были имя, голос, мечта.
Теперь — только путь.
И вечное “дальше”.

Он не шёл — мир отступал.
Плавно. Испуганно.
Потому что даже у бескрайних пространств
есть инстинкт самосохранения.

Он чувствовал: родной мир — близко.
Но не радость. Не тепло.
Холод воспоминания. Пепел надежды.

Он падал слишком долго.
Через миры, реальности, пространства,
и каждый его прорыв становился вспышкой Тумана.

Туман не был злом.
Он был — эхом воли, разбившей границы.
Сбежавшей мысли.
Божественным огрызком желания.

В нём тонули города.
В нём рождались уроды и боги.
И теперь он — следствие.
И Кирилл — носитель следствия.

Где-то за спиной, за тысячами лет,
остался тот, кто дал ему всё это.

Старик.
Не бог.
Выше.

Он не молчит.
Он шепчет. Всегда.

«Далеко зашёл, мальчик.
Всё ещё хочешь смерти?
Или… тебе нравится?»

Голос звучал у него в голове,
в пепле под ногами,
в собственном дыхании.

«Ты стал чудовищем,
потому что не смог остаться человеком.
И знаешь, что самое смешное?
Я — тобой доволен.»

Кирилл не отвечал.
Он слишком устал.

А потом…
мир напал на него.

Как будто пустыня вывернулась наизнанку,
и все её жители —
твари, безлики, зеркальные, уродливые —
ринулись на него разом.

Он стоял.
Просто стоял.
Смотрел на них.
Смотрел в небо, где даже звёзды гасли.

Он выдохнул. Тихо.
И прошептал:

— Хватит…

И тогда из него вырвался рев.

Он не издавал его —
это ревал Туман.

Рёв, который сотрясал звёзды,
сворачивал галактики,
выжигал силуэты на самой ткани мироздания.

Сначала исчез горизонт.
Потом континенты.
Потом звёзды, планеты, свет.

Всё исчезало.
Он поглощал.