Злодейка и князь, который её убил

Дорамы — это лучший антидепрессант. Как и книги. Всегда, сколько себя помнила, я не представляла жизнь без книг, а потом и без дорам.

Вот и сейчас, удобно устроившись на диване, я наблюдала, как героиня в роскошных шелках обнимала бездыханное тело возлюбленного. Девушка обливалась слезами, из динамиков лилась пронзительная мелодия эрху*, а на экране медленно падали лепестки вишни.

— Конечно, он не умер, — зевнула я. До конца семь серий, так что хоронить героя рано и сценаристы не раз успеют удивить.

Я снова протяжно зевнула и уютнее устроилась под пледом. Досмотрю историю, наверное, уже завтра. Тогда и узнаю, сможет ли героиня спасти возлюбленного или тоже умрет…

Надо бы доползти до кровати, но глаза закрывались после напряженного дня, и я сама не заметила, как заснула.

***

Холодно. Ледяные капли били по лицу, стекали за воротник, пропитывали тонкую рубашку.

Неужели я забыла закрыть окно? Или у соседей сверху прорвало трубу?..

Резко распахнула глаза.

Я замерла на коленях по центру площади. Рядом, выстроившись в круг, тоже на коленях стояли люди в белых холщовых рубахах. Слева от меня немолодой мужчина с волевым лицом, справа испуганный подросток лет шестнадцати. Дальше я заметила нескольких зареванных женщин и мрачных мужчин разных возрастов и наружности. Перед каждым черные деревянные чурбаны — массивные и блестящие от влаги. Позади — стражники, облаченные в темные доспехи, с обнаженными клинками.

Что за кошмар?!

Я дернулась, пытаясь подняться, но не смогла.

Руки грубо стянуты за спиной. Тело слушалось с трудом, будто не мое.

Мозолистая ладонь стражника легла на плечо, словно лишала последней надежды.

Что происходит?..

Словно сквозь пелену, я слышала голоса. Испуганные и взволнованные. На площади, за еще одним кольцом стражи, бесновалась толпа. Несмотря на дождливый день, множество людей пришли поглазеть на казнь…

Да, несомненно, это была казнь.

Я попыталась закричать. Сказать, что это ошибка и меня здесь не должно быть. Но не смогла вымолвить ни слова.

Языка во рту не было.

Осознание пронзило ужасом.

В центр круга вышел высокий мужчина в черных одеждах. Длинный плащ, мокрый от дождя, тяжело колыхался. Лицо скрывала кованая маска, в переплетении узоров которой угадывался волчий оскал. Несколько мгновений незнакомец стоял неподвижно, медленно переводя взгляд с одного приговоренного на другого, а потом посмотрел на меня.