1. Пролог
Муж снова стонет во сне не то от боли, не то от повторяющегося ночного кошмара, в котором он летит с горы на лыжах и врезается в дерево. Снова и снова. Хочу зайти к нему в комнату, обнять, поцеловать, пожалеть, но гордость темной тенью вырывается вперед и преграждает путь, в немом крике обращаясь ко мне: “Неужели ты забыла позор и грязь, в которой он тебя измазал?”
Нет. Разве такое забудешь? Десять лет в любви и согласии растоптаны, растерзаны и выброшены на свалку. Моя любовь, его клятвы, наши планы на счастливое будущее и тихую старость. И не со мной ему было хорошо в последний год.
Закрываю уши ладонями и бегу вниз по лестнице только чтобы не слышать, как ему плохо. Иначе снова сорвусь, брошусь помогать и успокаивать.
Больше месяца в таком режиме и я уже на грани: вот-вот сорвусь в истерику, крики и прочие стенания. А ведь мама учила меня сдержанности и хорошим манерам, даже в Лондоне из меня делали леди. Если бы мисс Браун видела, как я сегодня схватила любовницу мужа за волосы и вышвырнула ее на улицу, она была бы в шоке.
Добираюсь до просторной кухни и включаю свет. Идеальный порядок и чистота - не моя заслуга, а нашей домработницы. Я вообще в последнее время всё запустила. В аптечке нахожу лекарство от головной боли, наливаю стакан воды и за одно мгновение осушаю его. Знаю, что скоро полегчает и я может быть даже засну и забудусь.
Снова поднимаюсь на второй этаж и бесшумно ступаю босиком по паркету. Мы с Каримом теперь спим в разных спальнях. Я так решила. Не могу лежать рядом с ним и вспоминать, как он любил меня когда-то до слёз, до мурашек, до смятых и сгоревших от нашей страсти простыней… А потом с ужасом осознавать, что это же тело и душа сливались воедино с другой женщиной. В ином городе. В чужой постели.
Он все еще мучается, продолжает стонать, но не просыпается.
-Ммм, Зара! Зара! - вдруг слышу, как Карим зовет меня.
Сердце рвется к нему, но ноги прирастают к полу. Я ведь все еще его законная жена, а он - мой муж. И мой долг в глазах общества - заботиться о супруге, прикованном к кровати. Поддерживать его, обещать, что он скоро встанет на ноги и восстановится, давать ему надежду.
Но я не могу. Потому что каждый раз, когда захожу к нему, представляю рядом с ним другую. Жить так - наказание и пытка. Я привязана к Кариму общественным мнением, мольбами наших матерей, и слезами дочери, которая души не чает в отце.
