1. Пролог
— Матушка, — я с подозрением смотрела на родительницу, которая сидела с каменным лицом и сверкала глазами.
— Нет, — покачала она головой, — даже не начинай, я не собираюсь выслушивать твои капризы и потакать желаниям. Ты дочь бога смерти, а ведешь себя так, словно безродная смертна. Мне стыдно за твое поведение. Терпению пришел конец. Теперь ты либо станешь лучшей выпускницей, либо спокойно склонишь голову и начнешь учится, как и полагается наследнице подземного царства.
— Мне даже тысячи лет нет, какая учеба? — вздернула я бровь. — Ты сама почти до десятого тысячелетия развлекалась и баловалась тем, что на смертными издевалась. А теперь пытаешься пристыдить меня и тыкаешь своими же грехами? Не считаешь, что это несправедливо, по отношению к твоей дочери?
— Прости, но я не устраивала извержений вулкана на Камчатке, просто потому что, кто-то отказал мне в свидании, — качнула она белокурой головой. — Ты перешла всякие границы разумного. Прости, но я пыталась отстоять твое право перед судом верховных богов. Но Перун оказался непреклонным в этом вопросе. Да и твой отец так же посчитал, что это перебор для его наследницы. Ты же прекрасно знаешь, что больше детей у нас быть не может. Потому радость моя, начинай нести ответственность за все поступки, которые совершаешь. Мне не хотелось оплакивать твой труп. Сейчас я разговариваю с тобой, как с умным и рассудительным ребенком. Один год в школе или сотня лет в заточении и медитации у богов востока? Выбор за тобой.
— Хорошо, — сдалась я, — понимаю, что ты делаешь это ради меня, но в голове всё равно не укладывается, чтобы из-за простых смертных, со мной поступили подобным образом.
— Ты будешь седьмой королевой поземного царства, — строго сказала матушка,— и я не желаю слышать от тебя жалобы. Человеческая жизнь важна и пока ты не поймешь этого, будешь заперта в стенах «Терема». Надеюсь, после года в исправительной школе-интернате ты поймешь, что значит быть богиней и нести ответственность за свой долг и род.
— Ты хоть сама-то веришь в это? — удивленно посмотрела на родительницу. — Матушка, на дворе двадцать первый век. В нас никто не верит. Люди в единого бога не верят, что уж говорить про устаревший пантеон славянских божеств. Кто тому Перуну или Сворогу кланяется? Дай высший, чтобы писаки раз в полгода вспоминали в своих книгах и выходили славянские фэнтези. И сама читала, там половин не про нас реальных, а про каких-то выдуманных невесть кого. Хуже только греческим и римским приходится, про тех чушь городят такую, что со стыда сгореть хочется.
