Я стоял в приемной Старика, разглядывая в зеркале свое
отражение. На этот раз, в той ее части, предназначенной для гостей,
а ни как в прошлый раз, у входа для слуг. Громко тикают напольные
часы, похожие на миниатюрную крепостную башню. Потолок украшен
затейливой лепниной. На стенах тёмно-зелёные гобелены с
изображениями охотничьих сцен и древних гербов. У окна расположился
маленький круглый столик с серебряным чайником и фарфоровыми
чашечками.
Воздух пропитан ароматом дорогого табака и старых книг,
создающим ощущение покоя и величия одновременно. Кажется, здесь
остановилось само время. Мои шаги звучат глухо на мягком ковре,
покрытом замысловатым узором, словно предупреждая меня: ты в
цитадели власти и влияния.
Зеркало в полный рост давало возможность гостям оглядеть себя и
привести в порядок, перед тем, как они шагнут в кабинет одного из
самых могущественных людей Третьего Рима — Алексея Воронцова.
Боярина, главы Рода и отца Ингвара.
Честно скажу — я нервничал. Разговор предстоял не из простых.
Вряд ли, не смотря на всю свою суровость, боярин Воронцов не
заведет разговор о смерти сына. А я сыграл в этом не последнюю
роль. Хоть, технически, и не убивал Ингвара.
Правда, перед зеркалом я стоял не для того, чтобы навести лоск.
Я рассматривал орден на лацкарне своего пиджака. Белый круг с алой
каймой. Поверх — скрещенные мечи. Клинки оружия искрились серебром,
золото покрывало рукояти. В навершьях мерцали крошечные
бриллианты.
«За особые заслуги в борьбе с Идолищами». Так официально
называлась награда. Обычно, честь получить ее выпадала пилотам и
ауксилариям. Я — единственный человек, не относящийся к Ауксилии,
кого император наградил таким орденом.
Нет, я не шел к трону по красной дорожке, а лучшие люди империи
не вставали при виде меня. Император не вручал мне его лично, не
хлопал по плечу и не восхищался моей храбростью. Все произошло до
банальности просто.
Когда я вошел в комнату на пятом этаже, в одной из безликих
многоэтажек владимирских трущоб, то обнаружил там только труп
одного из боевиков. Он лежал, растянувшись на полу со свернутой
шеей. Пустые глаза пялились в потолок, а рука все еще сжимала
рукоять пистолета. Ни Кира, ни Айгуль в комнате не оказалось.
Я осмотрел ее всю. Заглянул в туалет и шкаф. Но кроме мертвеца
никого больше не нашел. Вдали завыли сирены. Все-таки полиция
решила навести порядок в этом адовом местечке, что случается не
часто.
