1. Лучше журавль в небе, чем Синица в руках
Как побитая псина, я сижу на полу в холодной по всем фронтам комнате и сплевываю кровь. Правый глаз затек, вторым тоже слабо вижу, а ребра ноют и горят.
Сломали.
Этот факт я готов признать, но они не сломали меня — и никогда не сломают в принципе.
Хер им всем. Всем! Всем…
- Говорят…у тебя фамилия Грозный? - слышу тихий голос со стороны двери душевой, ухмыляюсь.
Пришли добивать? Ну, попробуйте. Я просто так не сдамся. До конца стоять буду.
Даже несмотря на то, что прилагаю все усилия, чтобы вглядеться в темноту, а о том, чтобы подняться, пока речи идти в принципе не может.
Кажется, я теряю фокус.
Вижу только «обширную», темную фигуру.
Плевать. Подойдет ближе — буду драться. Отдам все, но больше не позволю себя нагнуть. До последнего вдоха буду сражаться за то, что от меня осталось.
- Грозовой, - с ухмылкой поправляю, подчеркивая свои намерения, а в ответ — тишина.
Слышу, как где-то капает настырный кран, который видал, в теории, времена получше. А может, и нет? В этой богом забытой дыре вряд ли когда-то стояло что-то новое.
Новые люди — явление более частое. Я вот себя прошлого будто потерял на полу умывальника, потому что почти его не помню. После такого «посвящения» в ряды «полосатых», наверно, неудивительно. У меня явно сотрясение, а может, что и похуже. Хотя вряд ли хуже, раз я способен еще планировать последнюю атаку и ухмыляться, да? А еще слышать. Очень остро слышать, кстати. Вот о чем говорят, когда рассказывают про внезапное усиление чувств? Хм, интересный эффект. Лишаешься одного из пяти — четыре активизируются автоматически.
Со слухом, кажется, разобрались, а что насчет остального? Втягиваю носом спертый, тяжелый воздух, который неприятно липнет и оседает в легких, улавливаю аромат хорошего мыла.
Я отлично помню аромат хорошего мыла. Так она всегда пахла.
Резкая боль сотрясает мозг, и дело не только во все-таки сломанных ребер, о нет. На это, по сути своей, плевать с высокой колокольни, а вот в области сердца действительно адское ощущение. Все мои физические травмы не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит у меня в груди.
Там мясорубка.
Чертова мясорубка. Из-за одной проклятой бабы, которую надо было обходить стороной, а я, как дурак, шел в противоположную.
Почему я никого не слушал? Друзья часто говорили:
