Погребальный огонь разгорался перед нами, но в нём сгорала лишь
пустая коробка. Там не было тела, ибо оно осталось где-то
погребенным под толщами камня и льда, пронзенное осколками, что
удерживали проклятый меч. Большая жаровня, горящая от магии, жадно
сжирала личные вещи умершего, поднимая в небо клубы дыма.
Мы стояли тут, в этот холодный вечер посреди Площади Странников,
где была установлена погребальная жаровня. Когда нет возможности
придать тело павшего товарища огню, мы сжигаем его униформу и
некоторые памятные вещи. Если бы у нас было тело, их тоже бы
сожгли, дабы они и в другом мире были с усопшим… Но сейчас они
просто единственное, что мы можем предложить погребальному
пламени.
Проводить Мартирика Листопада в последний путь пришли
многие.
Бойцы нашего взвода, что работали с ним когда-то, когорта Яркой
Тени, в которой служил сам Марти, друзья и сослуживцы, с которыми
он был знаком.
Мы молча стояли и смотрели.
Такова традиция, зародившаяся еще в те времена, когда похороны
приходилось устраивать почти на месте гибели и на тризну могли
пожаловать незваные клыкастые гости - уходящего воина сослуживцы
провожают, будто стоя на посту. Уже потом, когда будет возможность
мы выпьем за его упокой,
Я не хотел на это смотреть.
Мне было больно и тяжело осознавать потерю того… кого я называл
своим братом, но я заставлял себя стоять смирно.
Никто не увидит моих слез, никто не увидит моей боли, никто не
увидит моей слабости. Снаружи я был ледяным и холодным, но внутри
меня кипела боль и ярость. Может будь я более эмоциональным эльфом,
то упал бы и ныл от горя и боли, но допустить подобное никак
нельзя. Мой долг и звание не позволяли такое показывать хоть
кому-то. Мои чувства увидят лишь друзья. Когда я буду дома, но не
сейчас.
Хотелось крушить и ломать, от бессильной ярости. Хотелось найти
того, кто повинен в этом и заставить его пожалеть о содеянном,
заставить умолять о прощении, пока до его скудного умишка не
дойдет, что зря он все это затеял. Но подобные желания пришлось
подавить, по причине того, что я просто не достану врага. Да и не
уверен, что смог бы справиться.
А потому я лишь молчал и смотрел на огонь, подавляя все эмоции и
чувства.
Командиру следопытов недопустимо проявлять такое, а я, увы, не
мастер иллюзий, как госпожа Мириэлла.
