— Ты не очень-то спешил домой, пацан! — пожаловался гангстер в
кожаном пиджаке, целясь мне в лоб из маленького, правда, только в
его руке, пистолета с глушителем.
Его можно понять. Я должен был вернуться в воскресенье вечером,
а пришёл в понедельник утром. Но выпускной в императорской
школе-интернате бывает только раз в жизни.
— А вы обо мне беспокоились? — не задумываясь ответил я, быстро
осматривая свою, уже десять лет, как только свою, квартиру.
— Да, то есть нет, то есть… да что с тобой не так? — возмутился
командир тройки итальянских, судя по акценту, киллеров, промокая
себе лоб клетчатым носовым платком.
— На этот счёт есть множество версий, — окидываю взглядом его
двух шестёрок, даже не удосужившихся встать из-за стола со стоящей
по центру пустой раритетной бутылкой.
Из глубины души пришло чувство удовлетворения пополам с
незавершённостью. Как будто внутри меня спит чужая личность,
ненадолго просыпаясь только в моменты опасности. И ладно бы она
помогала выжить! Но нет. Она только подсказывает разные смешные
фразы и шутки. Если бы не мой семейный анамнез, давно обратился бы
к психологу.
— И что... впрочем, неважно. Скоро ты встретишься с матерью.
Прощай…
— А ты ничего не забыл? — склоняю голову к плечу и укоризненно
смотрю ему в слегка мутные глаза, игнорируя ствол с почти нажатым
спусковым крючком.
Когда у тебя внутри сидит абсолютно спокойный, прямо-таки до
состояния абсолютного пофигизма, наблюдатель, поневоле начинаешь
легче реагировать на разные жизненные неурядицы.
— Я? Да вроде нет! — гангстер чуть пошатнулся и упёрся рукой в
стену однокомнатной квартирки, где с трудом помещались трое громил.
И то только потому, что двое сидели. Но что поделать, даже эта
квартира-студия на окраине Нью-Токио стоила как восьмикомнатная
квартира в центре Москвы.
— Ты забыл передать привет от того, кто тебя послал! Неужели за
десять лет, что я провёл на императорских харчах, у вас всё так
изменилось?
— Не… — киллер немного смущённо почесал глушителем висок. — Босс
ничего не передавал.
— Разве он обязан всё тебе разжёвывать? Это же элементарная
вежливость!
— Точно, — поддержал меня один из сидящих за столом. Он
выделялся меньшим, чем главарь и второй громила ростом, зато
обладал вырвавшимся на волю из расстёгнутого, немного потёртого
серого пиджака, животом, намекающим на спокойную жизнь и отсутствие
мафиозных войн в городе в течение последних десяти лет. — Так
принято, — извиняясь, пожал он плечами, когда на него через стол
уставился их третий боец. Тот, единственный из них, снял пиджак,
повесив на спинку стула, и щеголял в белой рубашке с пропотевшими
под наплечными кобурами подмышками. Снятый галстук валялся на столе
рядом с бутылкой.
