– Толстомясая, посторонись! – раздался зычный мужской голос.
Я подпрыгнула, и в тот же миг почтовый дилижанс, запряжённый
тройкой резвых рысаков, пронёсся мимо меня, обдавая жижей из
подтаявшей лужи.
– С наступающим, – заржал рыжий мальчишка и бросился
улепётывать, как только понял по моему взгляду, на ком я сейчас
сорву злость.
– Козёл рогатый! – крикнула я вслед уносившемуся с грохотом
дилижансу.
– А неча рот разевать, – прошамкала проходившая мимо старуха, –
это те не деревня. Понаехали тут, не пропихнёшься, – и, двинув меня
локтем, потащила дальше своё тощее тело.
– Здравствуй, столица, – горестно вздохнула я и пошла дальше,
волоча за собой огромный кожаный чемодан на колёсиках, спасибо
тёте, и стараясь прижиматься как можно ближе к стенам понатыканных
друг к другу домов, чтобы опять не попасть под раздачу.
Предновогодняя столица то ещё, скажу вам, развлечение для таких,
как я, волей судьбы закинутых на её просторы. А ведь три дня назад
я и подумать не могла, что буду идти по мощёным улицам Зориславска
вся заляпанная грязью и думать, где же мне тут найти жениха.
Незадолго до моих злоключений…
– Мирослава, – услышала я резкий голос тётушки Павлины, от
неожиданности вздрогнула и просыпала только что просеянную муку,
которую аккуратно пересыпала в короб. – Ты где?
«Действительно, где я могу быть в двенадцать ночи?» – пожала
плечами.
– Я на кухне, – ответила милым голосом.
Тётушку Павлину нельзя было расстраивать. Больное сердце
требовало бережного к себе отношения. Хотя иногда мне казалось, что
она переживёт нас всех вместе взятых.
– Мирослава, – в кухню ввалились сто двадцать килограмм
возмущённого веса, укутанного в ярко-бордовый шёлк и украшенного
многочисленными оборочками, – ты видела, что придумал Гоцек?
Кудряшки на её голове весело подпрыгнули и снова мирно улеглись
на пухлые плечи.
Гоцек держал кулинарию на соседней улице нашего небольшого
городка, и мы всегда конкурировали друг с другом, стараясь
придумать что-нибудь такое, что привлечёт избалованных вниманием
пукловчан.
– Представляешь, этот лысый тапок надумал смазывать булочки
сверху клубничной глазурью, – обиженно заявила она, – и хвастал
весь вечер, что их расхватали в два счёта. Мне об этом только что
доложила соседка Магда, а она сама знаешь какой тонкий ценитель
пукловчанских булочек.
