День 1
Утро было туманное. За окном ничего не было видно. Кроме веток сосны, которые упирались в самое стекло. Я проснулся с диким чувством голода.
Казалось, я не ел больше суток, хотя я точно помню, что поужинал плотно. Как всегда, видимо я снова лунатил. Не могу понять, как тело, находясь на расстоянии в триста восемьдесят четыре тысячи километров, может влиять на меня. Но факт остаётся фактом, пусть я и не особо верю в него. В последнее время я всё чаще брожу по ночам. Об этом свидетельствуют тёмные круги под глазами, и моя вечная усталость. Сначала меня останавливала закрытая входная дверь, но вскоре я начал оставлять грязные следы на паркете. И в этом нет ничего весёлого. Я посмотрел на фотографию, висящую справа на стене моей комнаты. Оттуда на меня глядели четверо. Мама – светловолосая, голубоглазая, с ямочками на щеках, папа – загорелый, темноволосый, зеленоглазый, и два мальчугана не похожие ни на одного из родителей, но как две капли воды похожие друг на друга.
Да-да, у меня был брат близнец. Почему был? Да потому что он пропал год назад. Почему я так спокойно об этом говорю? Потому что я не верю в его … ну, вы поняли.
Может я чувствую. Говорят, же, что у близнецов связь там какая-то. Логично, мы же братья.
Утром семнадцатого августа он ушел на пробежку и не вернулся.
Первое время я ждал его на нашем месте. В любую погоду. Но простояв час под ледяным дождем или ветром, я возвращался домой мокрый, замерзший и никогда счастливый. Меня пытались гипнотизировать, но оказалось я не восприимчив к гипнозу, меня допрашивали детективы или как их там называют, и было ещё много всего, о чём мне не хочется вспоминать, ведь ничто из этого не вернуло мне брата.
Я до сих пор виню себя в том, что он исчез. Что если бы я не болел тогда, а, как обычно, вышел на пробежку вместе с ним? И он был бы сейчас дома, и мы как всегда спорили бы о том, куда пойти после занятий или из-за бесконечной путаницы, подшучивали в очередной раз над учителями и друзьями. Может, стоит винить грипп? А, впрочем, не важно. Но, именно тогда я начал ходить во сне. И теперь, когда моя жизнь разделилась на «до» и «после», мне тяжело вспоминать то время, когда я был целым и счастливым.
У меня долго получалось скрывать от родителей этот удручающий факт. (Долго, конечно, понятие относительное. Точный срок – два месяца.) Но я скрывал бы его ещё дольше, если бы не начал забредать настолько далеко от дома, что однажды утром проснулся под деревом и был вынужден идти босиком через лес, прилегающий к дому. Тогда-то мне не удалось скрыться от маминых глаз. И масса новых анализов, докторов и прочих «доброжелателей», внедрилась в мою, и без того весёлую, жизнь.
