Я колотила по двери шкафчика.Кулаки саднили,
но я не останавливалась — снова и снова. Голос сорвался до хрипа,
но я продолжала кричать, умолять, требовать, чтобы меня выпустили.
Вонь гнили и грязи давила на горло, и всё, что можно было
выблевать, уже осталось на полу этой тёмной клетки.
Паника не давала ни мгновения покоя. Я задыхалась, хватая
воздух, будто он вот-вот исчезнет. По коже ползало что-то мерзкое и
живое — насекомые, которым эта помойка давно стала
домом.
Но никто не пришёл.
Зазвенел звонок. Я замерла, чувствуя, как внутри что-то
сломалось. Голоса за дверцей шкафчика стихали, растворяясь в
удаляющихся шагах. Один за другим они исчезали, оставляя после себя
тишину — тишину, страшнее шёпота и смеха, звучавших секунду
назад.
Я знала: никто не откроет дверь. Никто даже не
попробует.
Но, несмотря ни на что, часть меня всё ещё ждала. Ждала,
что кто-то остановится. Услышит.
Внезапно отчаяние исчезло. Моё тело будто застыло в
далёком космосе, наблюдая со стороны.
Две колоссальные сущности приближались к Земле. Они
состояли из триллионов иных существ, раздвигая пространство, словно
черви в почве. Они двигались по спирали, разделяясь и соединяясь
вновь, обволакивая Землю, как змея, проглатывающая
добычу.
Но... всё резко изменилось.
— Гав! Гав! Гав... Гав!
Раздался раздражённый собачий лай. В нём было больше
упрямства, чем угрозы, и Тэйлор невольно улыбнулась — это
показалось ей скорее забавным, чем пугающим.
Космос растворился. Сущности исчезли. Я стояла в полной
темноте.
Из ниоткуда появился маленький белый пёсик. Он выделялся,
словно его освещал невидимый источник света. Хвост весело вилял, а
где-то вдалеке заиграла лёгкая, радостная мелодия — будто из
детского фильма только составленная из собачьего лая. (На фоне -
Dogsong
)
Внезапная перемена ошеломила меня настолько, что я не
сразу заметила: мысли прояснились, словно всё произошедшее было
лишь странным, пугающим сном.
Да, теперь всё кажется более понятным. Может, у меня
просто температура, и из-за этого сны стали такими бредовыми и
отрывочными? Хотя... Бр-р-р.
Школа. Шкафчик. Это я помню отчётливо, как будто всё
случилось наяву.
Наверное, этот кошмар был вызван тем, что в последнее
время сучье трио вело себя куда сдержаннее, чем обычно. Их пустые
оскорбления и демонстративные перешёптывания уже не вызывали во мне
той ярости и раздражения, как в первые месяцы травли. Вместо
толчков и испорченных вещей пришло нечто другое — тревожность.
Ощущение зыбкого затишья, будто я стою на краю пропасти, зная:
сделаю шаг вперёд — и меня толкнут.
