Пролог
Привал начинался, когда один из них
не мог больше идти. Торлейф невольно порадовался, что в этот раз
первым на землю упал не он, хотя и сам уже с трудом держался на
ногах: никто не проговаривал это вслух, но все понимали, что
наименее выносливый скорее всего и будет тем, кто следующим
встретит смерть.
Вокруг них была пустота. Голая,
потрескавшаяся от вечной засухи земля, редкие и тщедушные деревца
без единого листика, абсолютно безоблачное небо и, конечно же,
тишина: давящая, бесконечная. Хотелось говорить хоть что-нибудь,
просто чтобы хоть голосом разбить эту монументальную глыбу
недвижимого воздуха, почувствовать жизнь как таковую, но Торлейф
слишком устал, чтобы шевелить сухими губами или ворочать тяжёлым
языком. Его товарищи, такие же пыльные, сгорбленные и высушенные
голодом и жаждой, беседы так же не начали, так что они просто легли
на спину и уставились в небо.
Даже солнца не было видно, хотя на
небе ни единого, даже самого жалкого облачка, а вокруг светло, как
днём. Остальные маются от жары, в то время как сам Торлейф и днём,
и ночью чувствует небольшой холод, от которого не спасает ни плащ,
ни жар костра.
Мёртвая Земля.
Их было шестнадцать человек, крепких
молодых воинов, умелых головорезов. Теперь их осталось трое. Их
проводник из отшельников сгинул месяц назад, просто перестал
существовать, вступив в тень от дерева, во вторую его тень.
Бессмертный пропал ещё раньше: во время привала вставил подобранную
с земли палочку себе в нос, после чего одним резким движением руки
вогнал её на всю глубину. Некоторые просто не проснулись без
какой-либо видимой причины, или же исчезли прямо посреди дороги,
без малейшего звука, не оставив следа, словно их и не было
никогда.
Что самое страшное, у таких пропавших
Торлейф не мог вспомнить теперь даже имени, и лица их оказались
начисто стёрты из его памяти. Помнил он лишь то, что они были.
Последний погибший просто однажды утром ушёл в противоположном
направлении, не слыша попыток окликнуть его, отчаянно вырываясь из
их рук. И теперь они отряд из трёх человек.
Полагалось выставить двух дозорных,
дать третьему возможность сомкнуть глаза – так было заведено ещё с
первого дня в этом проклятом месте, так было правильно. Но никто из
них не спал. Где один спит, там двое смогут меж собой договориться,
и третий рискует не проснуться.
