– Странно, я думал, что подпространство черно как непроглядная ночь. А на самом деле получается, что мы летим в сплошном белом тумане. – Николай задумчиво глядел в иллюминатор.
– А откуда тебе было знать, как выглядит параллельный мир? – Дюваль лишь на мгновение оторвал взгляд от двухметровой ракеты, в которую он старательно вкручивал термоядерную боеголовку. – Наш опыт звездоплавания не так уж велик.
– Это точно, мы многое пропустили, – горестно вздохнув, согласился Строгов. – Вокруг столько удивительных вещей, что просто невозможно оставаться равнодушным!
Николай в который раз почувствовал жгучее желание вернуть те годы, когда наука занимала его больше, чем что-либо иное. Но в двадцать лет мозг ещё не готов осознать истинное предназначение человека. И мы мечемся из стороны в сторону, повинуясь юношеской горячности, чужому влиянию, а порой и просто веянию моды. Из памяти сами собой всплыли картинки прошлого: сбитый с толку декан, насмерть перепуганная мать, громоподобный гнев отца. Никто из них не мог понять молодого талантливого астрофизика, отправляющегося на армейский вербовочный пункт. Честно говоря, Николай и сам плохо соображал, что делает. Зеленые глаза взбалмошной генеральской дочки требовали немедленных подвигов. Эх, Николь, знала бы ты, как далеко меня заведет твоя мимолетная любовь…
– Эй, мечтатель! – окрик сержанта вернул Строгова к действительности. – Если хочешь, чтобы твои люди закончили установку ракет до конца дня, советую возглавить работы.
Лейтенант нехотя отвернулся от иллюминатора и оценивающе глянул на свои владения. Десантная палуба №6 представляла собой необъятный туннель, протянувшийся под брюхом корабля от пассажирских отсеков до самых двигателей. Внешне помещение напоминало бесконечный вагон пассажирского поезда, купе в котором заменяли массивные шлюзовые камеры. Часть их уже заполнили готовые к выброске боевые машины. Остальные же сонно скучали в ожидании своих клиентов – угрюмых двуногих великанов с непонятным восточным именем «Сахай», с золотыми звездами на башнях и огромными белыми цифрами идентификации, нанесенными поверх серой маскировочной окраски. Каждая машина стояла напротив своего шлюзового блока, одетая каскадом монтажных ферм и паутиной кабелей.
«Один, два, три… восемь, – насчитал Николай Строгов. – Черт побери, восемь машин, из которых пять мои! Дюваль прав, нужно поддать жару».
