Оглядевшись, мы с Петриком в первое же утро поняли, что нам с ним сбежать из тюрьмы крепости Ануки совершенно невозможно.
Виной тому, конечно, проклятые наручники из лиура, металла, лишающего возможности колдовать. Мы стали обычными людьми, а за нами повсюду ОЧЕНЬ ВЕЖЛИВО таскался конвой. Большой, надёжный, бескомпромиссный. Нас охраняли не как заключённых, а скорее, как почётных гостей, проявляя всяческое уважение.
Вежливо, но бескомпромиссно нас прогуляли по крепости, беседуя об истории, демонстрируя белые стены, древние и современные постройки, памятные таблички, колодцы, водопровод, оружие, даже съестные припасы. Дисциплина должна быть, даже если страна не собирается воевать. Мы в наилучших отношениях со всеми сопредельными и многими дальними странами – и это заслуга нынешних государей, таких вот замечательных политиков и дипломатов. Хотелось бы сказать: и просто очень хороших людей – но я помнил письмо, то, что хранилось у Петрика под подушкой.
В сердце поселилась обида за моего друга. Такая сильная, такая горькая! Она ничего общего не имела с чисто гражданским уважением и восхищением моим королём и моей королевой и их достижениями. Обида была очень человеческой, не имеющей отношения к моему патриотизму и прочим подобным чувствам. Я знал этих людей. Я говорил с ними. Я видел, как они волновались за судьбу маленькой Лалы Паг. Я помню, что они арестовали старого убийцу Корка за то, что тот едва не лишил жизни собственного сына. Сына врага, между прочим. Они приняли участие в судьбе другого сына того же врага и Терезки Ош. Они расспрашивали меня о Рики. Они беспокоились о моей семье, как обычные люди. Они дружили в юности с моими мамой и папой. Они горевали о том, что теперь их дороги разошлись. Они пытались защитить нас, юных и опрометчивых, попавших в беду, отправили путешествовать по рекам и даже купили за свой счёт дорогое, прекрасное судно. Они уважали историю, даже историю анчу – и назвали наше бегство полезной экспедицией. Они увлекались тем же, чем мы, обычные горожане, жители Серёдки и Повыше. И королева назвала меня «сынок». Как соседка с моей улицы. И уговорила маму и папу отпустить со мной Рики. И – представьте только! – эти люди намекали на то, что берутся устроить свадьбу Петрика и Мадинки, хоть она, как было сказано, Корк, а он, стало быть, Тихо. И ещё. Я абсолютно уверен, что расскажи мы королю с королевой историю Аарна и Инары – они примут её близко к сердцу и попытаются помочь.
