Малый перевал. 17 июня 1838 года.
Мы заняли перевал и ждали отряд Хайбулы, который он планировал
перебросить к нам, на Лабинскую линию. Самый короткий путь. Три дня
ожидания пробудили во мне надежду, что два больших отряда,
сформированные генералом Зубаревым, и задействованные в Дагестане,
смогли оттеснить отряды Хайбулы в горы, где в конечном итоге должны
заблокировать их. Тщательно подготовил засаду и подрыв дороги в
пяти местах. Минирование провели вдумчиво и с учётом прежних
ошибок.
— Потехин, это, что, по твоему оборудованная позиция? — раздался
голос Андрея.
— Ты как собрался стрелять из неё, твоя задница не помещается.
Сотня тебя кормит, одевает, учит, а какой-то пастух придет и
застрелит тебя как барана.
— Да чего, командир, огород городить. Придут, мы их постреляем и
домой.- Улыбается Потехин.
— Ты, что, чурка с ушами не понял, что я тебе сказал.
Словесные переливы моего адаптированного мата из будущего.
Растет Андрюха, как лихо коленца загнул.
— И гибель каждого бойца, невосполнимая потеря для сотни.-
закончил свой спич хорунжий.
— Идут, командир, кажется они, далеко пока.
Подхожу к Эркену и беру трубу.
— Точно они, кому еще быть.- мысленно чертыхаюсь. — Значит не
судьба, придется воевать.
В километрах пяти, шести, начинает подъём длинная колонна. С
высоты хорошо видно, как змея, извиваясь, ползет на верх.
Ждать придется часов пять, не меньше. Хуже нет, чем ждать и
догонять.
Мы располагаемся на левом склоне, если спускаться, правого нет,
обрыв. Полусотня Андрея растянулась метров на сто, высота позиции,
над дорогой, не меньше двадцати метров. У каждого бойца по две
гранаты, основной удар нанесем ими. Всё не раз оговорено,
проверенно. Боже, как долго тянется время.
Спустя пять утомительных часов голова колонны вышла на
намеченный рубеж атаки. Два десятка бойцов выбежали из-за
последнего поворота, перед самым перевалом и выстроившись в две
шеренги произвела залп по передним всадником. Это послужило
сигналом к атаке. Мы сделали один залп, почти в упор и по моей
команде бросили по одной гранате. То, что произошло дальше нельзя
назвать боем, бойня. Раздалось больше сорока взрывов гранат,
прозвучавших не ровной серией. Грохот смешался со ржанием лошадей,
криками ярости, боли и ужаса. Застигнутые врасплох, оставшиеся в
живых горцы не знали, что делать. Двигаться вперед, не было
возможности, так, как дорога по всей ширине была завалена телами
убитых лошадей и людей, развернуться не получается, из-за толчеи и
неразберихи. Мы стреляли по готовности.
